Рапсодия для ускорителя

— Кстати, с какой скоростью они, по-вашему, перемещаются? — спросила Ронда.

— Ответ готов! — выкрикнул я, вызывая результат вычисления, которое заказал компьютеру. — Я проанализировал спектр их выброса в обеих точках триангуляции. Мы наблюдали смещение красного спектра с двух углов, поэтому… Ладно, не буду мучить вас математикой. Достаточно сказать, что «Мир свободы» тащится со скоростью меньше тридцати километров в секунду.

— В три раза больше скорости, необходимой для отрыва от Земли, — пробормотал Билко. — Наши двигатели справятся, Ронда?

— Легко! — откликнулась она. — Правда, при этом не обойдется без искр. Каков ваш план?

— Мы заложим программу, по которой слегка их опередим, — ответил я. — Потом они пролетят мимо нас, и мы узнаем их скорость и вектор с максимальной точностью.

— Если только они нас не собьют, — пробормотала Ронда.

— Для этого им не хватит скорости, — фыркнул Билко. — Пятьдесят единиц — это еще одна программа.

— Совершенно верно, — одобрил я. — Ты работай над траекторией, а я навещу Джимми.

— Идет, — сказал он, поворачиваясь к пульту. — Небось, заглянешь по дороге к нашей ученой даме, чтобы ее порадовать?

— Нет, пускай это будет для нее сюрпризом.

Спустя четверть часа все было готово.

— Давай, Джимми, — сказал я в микрофон. — Запускай!

— Операция «Колумб-задом-наперед»!

Я выключил связь.

— Какой еще «Колумб-задом-наперед»? — поинтересовался Билко.

Корпус корабля содрогнулся от призыва, предшествующего музыке.

Я покачал головой.

— Это он острит. Не обращай внимания.

Как только отзвучал призыв и раздались первые звуки шумановской увертюры к «Манфреду», звезды исчезли, и я приготовился к короткой прогулке. Впрочем, прогулка получилась еще короче, чем я предполагал. Не успела музыка захватить меня, как в иллюминаторе вновь появились звезды.

— Джимми! — гаркнул я. В такие моменты его имя звучало из моих уст, как проклятие. Нашел, когда отвлечься и потерять лепешку…

Но тут я увидел в иллюминаторе нечто, отчего у меня похолодели руки.

Чуть ниже нас, в каких-то двадцати километрах, находился «Мир свободы». Сказать, что он «тащится», не поворачивался язык. Прямо у меня на глазах он рванул прочь от нас, сверкнув всеми шестью соплами, и начал стремительно таять…

После чего в одно мгновение превратился в ослепительный огненный шар.

Первое, о чем я с ужасом подумал, — что колония взорвалась у нас на глазах. Но я тут же поправил себя: где это видано, чтобы взрыв имел шесть четко очерченных очагов? Очаги удалялись в ту же сторону, где пропал «Мир свободы». Наконец-то я смекнул, что происходит. В этом отношении я определенно опередил Билко.

— Что за чертовщина? — простонал он.

— Музыка все еще звучит, — откликнулся я, сбрасывая ремни и вскакивая. — Как только астероид удалился, лепешка снова нас облепила, и мы его нагнали.

— Что?! Но…

— Ты хочешь спросить, почему она отлепляется при сближении? — Я выглянул в иллюминатор в тот самый момент, когда мы, совершив очередной микропрыжок, нагнали астероид. — Хороший вопрос. Сейчас я заставлю Джимми вырубить звук, а потом мы пораскинем мозгами в тишине.

Я влетел к нему в каюту. Джимми сидел, откинувшись, с огромными наушниками на башке, и, судя по всему, знать не знал о возникших проблемах, пока я не отключил его от питания.

Его реакция меня более чем удовлетворила: он подпрыгнул, как от удара током, глаза чуть не вылезли из орбит.

— Какого?.. — Он сорвал с головы наушники.

— Непорядок, — коротко пояснил я и включил связь. — Ронда?

— Я слушаю, — тут же откликнулась она. — Почему мы остановились?

— Мы этого не хотели. Просто мы лишились лепешки.

— Это происходит уже шестой раз подряд, — вставил Билко задумчивым тоном. — Стоит нам приблизиться к «Миру свободы», как происходит расстыковка.

— Что тут творится? — раздался у меня за спиной требовательный голос.

Я оглянулся и увидел Кулашаву. Дама прожигала меня негодующим взглядом.

— Все, что нам пока известно, вы успели услышать, — ответил я ей. — Мы шесть раз лишались лепешки при попытке сблизиться с «Миром свободы».

Она перевела взгляд на Джимми. Казалось, такого сгустка негодования не выдержала бы и бетонная плита. Но Джимми не так-то легко пронять.

— Это не я, — проверещал он. — Я ничего не делал.

— Разве не вы ответственный за музыку?

— Джимми не виноват, — вмешался я. — Дело, скорее, в самом «Мире свободы».

Теперь сокрушительный взгляд устремился на меня.

— Конкретнее!

— Возможно, проблема в массе, — подал голос Джимми, по молодости не разбиравшийся, когда лучше заткнуться и изобразить неодушевленный предмет. — Поэтому, наверное, лепешки не способны сближаться с планетами…

— Перед нами астероид, а не планета.

— Да, но…

— Масса ни при чем, — отрубила Кулашава. — Другие гипотезы?

— Их двигательная установка, — предположила невидимая Ронда.

— Скажем, радиация от огромного ионоуловителя… Вдруг она их отпугивает?

— Или вообще убивает, — спокойно проговорил Билко.