Рарник

«Только «Нью-Лайф»! Только хардкор!» – проорал я, набивая пасть Баки влажным песком.

* * *

Трудно дышать. Темнота, ощущение влаги, тяжести и жалобный, рвущий сердце звук.

Сознание словно осторожно просачивалось из другого, видимо, родного для него измерения, медленно возвращаясь в неподвижное тело. Но, опасаясь этого мира, словно оставило приоткрытую дверцу в спасительную тьму, чтобы при малейшей опасности юркнуть обратно.

С трудом разлепив веки, я узрел на своей груди бледное лицо: тихо подвывающая Фэй. Эта плакса залила слезами и меня, и подушку.

Вот так же реветь сейчас хотелось и мне. Последняя сцена из «воспоминаний» все еще стояла перед глазами. Слишком ярко. Слишком больно. Фэй оказалась права – некоторые вещи действительно лучше не помнить.

Значит, лорд Хануван – да?

– Хану-у… – суккуба отвернулась, пряча заплаканное лицо. – Они убили нас, Хану!

Ее тело мелко дрожало. Совсем как та нага, в которой я увидел Фэй в первый раз.

– Нас? Кто?

– Эти мерзавцы из «Россе»!

– А что именно ты увидела? – волнуясь, спросил я.

– Переговоры! Они хотели поставить Громоса вместо тебя!

– Оп… И у меня проявилось то же самое, – потрясенно прошептал я. – Как они это сделали?

– Не знаю, я там была на собрании. Но, если мы мобы, то, значит, мертвы!

– Стоп-стоп… давай поспокойнее. Все хорошо, все в порядке. «Мертвы» – это окончательно и насовсем. А «живой» тот, кто осознает, воспринимает и мыслит, правильно? Не плачь, пожалуйста. Посмотри на нас! Мы же бессмертны, – мягко шептал я, словно проснувшемуся от кошмара ребенку.

– Мы зомби? Живые мертвецы? – тревожно посмотрела на меня Фэй, словно ожидая увидеть первые признаки разложения.

– Видимо, да. Но виртуальные. Чистенькие и разумные, – криво усмехнулся я, но, увидев расширившиеся глаза, тут же поправился: – Да не забивай голову этой ерундой! Мы во всем разберемся. Финал собрания мне понравился. Постой, но кем там была ты?

– Лейла! Я Лейла, не Фэй! – вновь разрыдалась она.

Вот как…

Да, все так же, как у меня, – после секса мы даже вырубились одновременно. Кто-то или что-то показало очередную серию, которую лучше было бы не смотреть. Из темных бездн подсознания медленно, но неуклонно поднималась удушливая пелена ослепляющей ярости. Теперь мне хотелось мстить.

Спокойней, спокойней…

И что теперь делать с этим знанием? Отважный лорд схватит саблю? Побежит восстанавливать справедливость и рубить врагов в капусту? А если допустить, что есть прошлые жизни, то с каждой из них вот так разбираться придется? Но зачем тащить долги прошлого в настоящее? Да и как доказать, что они все мои?

Память – это лишь информация, соотнесенная с ощущением своего «я». Она может быть ложной, чужой, синтезированной и имплантированной на «чистый носитель». Что, если вспомнится прошлое уже не одного, а нескольких существ? Причем живших одновременно? Какое из них тогда «я»?

Нет, безопаснее и мудрее подумать о настоящем и будущем. Как долго мы «спали»?

Фэй наконец затихла. Теплая, мягкая – она дышала поверхностно и почти незаметно, словно после родовых мук. Видимо, сейчас моя Лейла и родилась заново, сбросив фальшивую оболочку принцессы из Замка Желания. После пережитого катарсиса ее тело казалось таким расслабленным, что я забеспокоился.

– Милая, тебе уже лучше? – осторожно спросил я, словно знакомясь с ней заново.

– Да, мой лорд, – едва слышно прошептала она. – Я там сразу узнала тебя.

– Подожди. Это не первый мой «сон». Мы не знаем, кто или что их показывает. Нами могут манипулировать, используя ложные воспоминания. Вспомни свой замок. Так можно внушить что угодно.

– Нет. Неправда, – не согласилась Фэй. – Я бы нашла тебя в любом облике. Гильд-мастер и лорд, заколдованный принц, шахтер, людоед – в ком угодно. Ты мне снился и раньше. Разные тела, лица, но тебя всегда звали Хану. А я… я там была то Инной, то Атмой.

– Атма, Инна? Кто они? – спросил я, словно перекатывая во рту эти имена, как гладкие камешки. Их вкус показался необъяснимо знакомым.

– Очень сильная женщина и… какое-то божество. Чужие звезды, другие галактики, черные дыры… Все смутно, обрывочно и очень запутанно. Всегда считала это обычными снами, но сейчас мы видели одно и то же! Значит, хотя бы часть из них – правда. Теперь я это знаю, чувствую сердцем!

Я сомневался, что суккубы лучше всего чувствуют именно этим органом, но озвучивать свою версию благоразумно не стал. В себе-то толком не разобраться, а уж лезть в чужую, пусть даже любимую, душу – совершенно бессмысленно. Вероятно, мы действительно мобы, но романтические отношения двух влюбленных программ казались абсурдными.

Кто знает, как все на самом деле? Пусть Фэй верит в свою «правду», если так ей спокойнее. Абсолютной и окончательной истины не существует – она всегда будет грозить новым опровержением.

– Все проходит. Мы переживем и это. – Я старался выглядеть спокойным и уверенным. – Спустимся вниз, как только придем в себя. Солнце еще низко. Думаю, прошла всего одна ночь.