Расчёт вслепую

— Неважно. Спит. Джорджия сказала, если вы позвоните, дать вам номер ее телефона.

— Со Скотто все более-менее, — сказала Джорджия. — Трудно поверить, но у него сгорела одежда и больше ничего, за исключением ресниц.

— А «Наутилус»?

— Потонул. Сгоревший. Но ты спас корпус. Мне очень жаль, Чарли.

— Мне тоже. А сможет Скотто идти в море?

— Спроси его, — ответила она.

Должно быть, они лежали в постели. Постель... Какое прекрасное слово!

— Ты пострадал? — спросил я.

— Не очень, — ответил Скотто.

— Сможешь плыть завтра?

— Конечно.

— А можешь встать рано и осмотреть «Колдуна» с головы до ног? Позови других на помощь.

— Угу. Дайк спит на борту сегодня. На всякий случай.

— Я приеду, когда смогу, Скотто. Этот тип был на борту «Колдуна» после того, как поджег «Наутилус». Сигнал сработал.

— Да ну! — Голос Скотто потерял свою обычную уверенность.

Чтобы во время гонки остановить лодку, существует масса способов, а выяснить причину поломки очень сложно. Но разбираться во время соревнований мы, конечно, не хотели. Нужно было сделать это сейчас.

— Извини, что спрашиваю, — сказал Скотто, — но ты вчера устремился в погоню за парнем. Поймал его?

— Он поймал меня. И вот что я еще хочу тебе сказать. Не вступай ни в какие разговоры с Франком Миллстоуном, Арчером или еще кем-либо из этой шайки.

— Ладно, мог и не предупреждать. Э... здорово ты поработал с этим огнетушителем.

— Вовсе нет. Сожалею, что... пришлось тебя тушить. Заливать пеной... Ну пока, старина. — Салли смотрела на меня.

— Детские игры, — сказал я.

— Заткнись, — ответила она. Я видел, что она помнит наш последний разговор, и это было мне приятно. В моем нынешнем положении удовольствие доставляли самые неожиданные вещи.

— Что же все-таки случилось? — спросила Салли. Я стал объяснять, вращая диск телефона.

— Он шел сюда? — сказала она.

— Да.

— Но зачем?

— Я надеялся, что ты прояснишь мне это. Телефон ответил:

— Полиция.

Я попросил Неллигана и сказал:

— Хотите добраться до того, кто поработал с моими рулями?

— Я не имею никаких доказательств, что кто-то что-то сделал с рулями, — сказал он.

— Хорошо. Тогда займитесь поджогом и попыткой убийства.

— О! — Казалось, я произвел впечатление. — С кем я должен увидеться?

— Можете начать с Джека Арчера. Он остановился у Фрэнка Миллстоуна. Попробуйте узнать, кто вел его машину сегодня вечером. И еще можете посетить миссис Эми Чарлтон в больнице. У нее сотрясение. Может быть, она расскажет, как его получила.

Я услышал звук зажигаемой спички, видимо, он закуривал «Джон Плейер Спешл».

— Миллстоун и Эми Чарлтон, кажется, не являются вашими приятелями, верно, мистер Эгаттер? Уверены ли вы, что вами не руководят недобрые чувства? Мы пошлем человека к Миллстоуну завтра утром.

Я слишком устал, чтобы спорить.

— Влиятельная особа, не так ли? — усмехнулся я.

— Спокойной ночи, — пожелал мне Неллиган.

Салли помогла мне пройти на кухню и сказала:

— "Наутилус" сгорел. На «Колдуне» кто-то поработал. Эми избили. Твоя машина вдрызг. Что это, Чарли? — Говоря это, она прикладывала к моему лицу влажную ткань. — Что происходит?

Ее египетское лицо то расплывалось, то опять становилось четким, продолговатые зеленые глаза были серьезными, когда она производила какие-то болезненные операции на моей левой щеке.

— Кто-то хочет, чтобы я не участвовал в отборочных, — ответил я. — Что бы ты сказала относительно размера обуви Арчера?

Салли нахмурилась:

— Понятия не имею. Восьмой? Девятый?

— Но не двенадцатый?

— Не двенадцатый, точно.

— Значит, нет. — Все труднее становилось думать. — Так вот, я полагаю, все началось с идеи не пустить меня соревноваться за Кубок, кому-то эта мысль понравилась, но сейчас он действует как взбесившийся психопат.

— Зачем избивать Эми?

— Возможно, он спал с ней. Кажется, все вокруг это делали. Может, ревность?

— А чего ради гоняться за мной?

— Тут ты меня озадачиваешь.

— Миллстоун? — спросила она.

— Возможно, — сказал я. — У него большая нога, в самом деле. И он ненавидит Эгаттеров. Но опять-таки...

Внезапно я почувствовал, что не могу дышать сидя. И вся эта боль, ожоги, ушибы, горе от потери брата и лодки и худшая из бед — находиться так близко к тому, кто все это совершил, но не быть до конца уверенным в имени преступника — все это обрушилось на меня со страшной силой. Я увидел, как стол, стулья и картины на стенах покачнулись, сжались и понеслись. И потерял сознание.

* * *

Опять меня мучил ужасный сон. Я вновь оказался в каюте «Наутилуса». Пламя разливалось по мне как лава, и я сражался с люком. Но он не открывался. Боль была страшная, я завопил.

И разбудил себя этим криком.

Я лежал в большой кровати, из окна лился зеленый свет, профильтрованный молодой листвой дубов, окружавших дом. Кровать Салли. Моя правая рука в аккуратной белой повязке. Лицо намазано чем-то жирным.

— Доброе утро, — сказала Салли. Она сидела за столом и писала.