Расёмон – ворота смерти

— Жертву?! — возмущенно вскричал Акитада. — О какой жертве ты говоришь, если последние несколько недель я разрывался на части от муки, что теряю тебя?! Я так страдал из-за твоего отказа, что не мог сосредоточиться на работе и на раскрытии убийств! Я искал причину в чем угодно — в своей бедности, в трудном характере моей матушки, в своей недостаточно привлекательной внешности, в неумении вести беседу или сочинять стихи, в моей пока несостоявшейся карьере. Доведенный до отчаяния, я даже заподозрил, что у тебя есть другой мужчина.

Тамако изумленно вскрикнула и снова закрыла лицо руками.

Пристыженный, Акитада собрался уходить и на прощание сказал:

— Прости мне этот невежливый визит! Уже поздно, и я помешал тебе спать.

Она тронула его за плечо:

— Пожалуйста, не уходи!

По щекам Тамако катились слезы, но глаза ее светились счастьем.

Акитада пришел в замешательство, но оно тут же сменилось изумлением и радостью. С восторженным криком он подхватил Тамако на руки и внес в дом.

Солнце только поднималось, когда Акитада вышел во двор. Тора возле колодца пил воду из ковша. Потом полил воду себе на голову и на руки.

Акитада окликнул слугу.

— Иду, хозяин! — бодро отозвался тот, вытираясь на ходу полой хлопкового кимоно. — Только, по-моему, рановато еще.

— Знаю. Я хочу, чтобы ты отнес это госпоже Хирата. — Акитада протянул ему цветущую ветку глицинии с прикрепленным к ней скрученным в трубочку листком бумаги.

Тора оцепенел от изумления.

— Глициния?! Да еще в цвету?! Где вы раздобыли ее? У нас здесь не растет?

— Я ходил поутру во двор Хираты. Старое дерево уцелело после пожара, и мне удалось отыскать последнюю цветущую веточку.

Тора тут же догадался, в чем дело.

— Ай да хозяин! — радостно завопил он. — Мои самые сердечные поздравления вам обоим!

— Спасибо, — смутился Акитада и, повернувшись, пошел в дом.

Он сидел у себя в комнате и с нетерпением ждал ответа от Тамако. Сочинять стихи, особенно наспех, Акитада почти не умел, но сегодня ночью, оставив девушку спящей, он точно знал, что хочет сказать ей. Всю дорогу до ее сада и обратно Акитада повторял строки, родившиеся в его голове:

Не думал я под глицинии плетью цветущей,
Что сильно так пленит мою душу
Ее аромат.

Вскоре вернулся Тора, улыбаясь во весь рот. Он протянул хозяину ветку глицинии, но уже без цветка. Вместо него, завязанный бантиком, красовался листочек бумаги изящного пурпурного оттенка.

— Спасибо. Можешь идти, — сказал Акитада, нетерпеливо развязывая бумажный бантик, пока Тора шел к двери, насвистывая любовную песенку.

В ответ Тамако написала:

Глицинии цвет опадает —
Короток век лепестков.
Но поселился в душе навеки их аромат.

Акитада прочел эти строки несколько раз, потом бережно спрятал листок под одежду, так, чтобы тот касался тела. Через мгновение в дверь просунулась голова Сэймэя: улыбаясь, он нес в руках поднос.

— Вот ваш завтрак, господин. Сегодня поистине великий день для семьи Сугавара.

Акитада смутился:

— Спасибо, Сэймэй. Вижу, ты уже успел пообщаться с Торой. — Он жадно выпил свой чай и, придвигая к себе рис с овощами, добавил: — Думаю, нам надо посадить у себя глицинию. Скажи Торе, чтобы занялся этим.

Глава 22 Штормовое предупреждение

Следующий день тянулся мучительно медленно. Дела в университете тяготили Акитаду, поскольку он был занят мыслями о Тамако и о том, что каким-то непостижимым образом она стала вдруг принадлежать ему, стала ближе сестры и родителей и даже важнее пищи, воды и воздуха. Тело Акитады горело при мысли о том, что он снова будет держать ее в своих объятиях.

Но помнил он и о долге перед Тамако и ее покойным отцом. Поймать убийцу Хираты было для него вопросом чести, и сделать это Акитада собирался сегодня вечером, еще до возвращения домой. Он надеялся, что риск окажется незначительным. Возможные неожиданности Акитада предусмотрел. Ведь теперь, когда на него возложена новая ответственность, он не может позволить себе разыгрывать героя.

Погруженный в эти мысли, Акитада забыл назвать студентам тему следующего занятия и рассеянно посмотрел на Юсимацу, когда тот попросился в уборную. Даже когда студенты разошлись, Акитада продолжал сидеть, мечтательно глядя вдаль.

— Сугавара, можно мне войти?

Очнувшись от раздумий, Акитада, к своему несказанному удивлению, увидел в дверях дородную фигуру преподавателя музыки.

— Конечно, Сато.

— Вот, решил заглянуть по случаю. — Сато отвесил короткий поклон и скользнул взглядом по бумагам, разбросанным на столе Акитады. — Я оторвал вас?

— Нет-нет. Пожалуйста, садитесь. Может, чарку саке?

В лучах заходящего солнца огромные глаза Сато под нависшими кустистыми бровями напоминали черные озера. Ему явно было не по себе.

— Я ненадолго. Нет-нет, не надо саке. Спасибо. Я пришел к вам по личному делу. — Он сел.

— Что за дело? — спросил Акитада.