Расёмон – ворота смерти

— Садаму — внучатый племянник Сэссина?! — переспросил он, словно не веря своим ушам. — Да как же мог этот господин отвернуться от несчастных детей? Что он вообще за человек?

Хирата ускорил шаг.

— Пойдем, и скоро сам все выяснишь.

Они подошли к храму, двери которого были открыты. Кто-то выглянул наружу и помахал им. Они поспешили войти.

Акитада давно не был в этом маленьком уютном храме. Внутри он выглядел обманчиво незамысловатым — голые стены и красные лакированные колонны, подпиравшие темный деревянный свод. Украшал его только резной бордюр в виде фигурок журавлей, раскрашенных в черно-белые цвета с красными пятнышками хохолков на головах. За помостом, на котором лежала единственная подушка, обтянутая пурпурным шелком, висели на стене пять растянутых свитков с изображением буддийских божеств. Перед каждым из свитков стояли изящные, покрытые черным лаком столики с серебряной утварью для отправления ритуалов.

Зал был почти полон. Не видно было только самой августейшей персоны. Вернулись даже неуловимый Фудзивара и запропастившийся куда-то Оно.

Они поздоровались с Оно. Акитада предполагал, что того терзает горе, но бывший помощник Оэ держался бодро, весело и щеголевато. Возможно, ему уже намекнули, что он станет преемником Оэ? — подумал Акитада. Они обменялись обычными в таких случаях соболезнованиями по поводу смерти Оэ. При этом Оно не потрудился объяснить причины своего отсутствия, а задавать ему этот вопрос не имело смысла. Когда Хирата отвлекся, заговорив с кем-то из собравшихся, Акитада сказал:

— На вас свалилось столько забот. Не воспользуетесь ли вы помощью Исикавы? Кстати, я не видел его со времени поэтического состязания.

— У меня нет ни малейшего желания пользоваться его услугами, — сухо ответил Оно. — Может, китайский он и знает, но манеры его никуда не годятся, и положиться на него совершенно нельзя. Вы только представьте, куда-то исчез, не потрудившись даже оставить записку, сообщить, где он и когда вернется!

— Я не исключаю, что его мог «отловить» Кобэ, — сказал Акитада и тут же пожалел о своих словах. — Ведь вы с Исикавой были последними, кто видел Оэ живым в тот вечер, не правда ли?

Глазки Оно нервно забегали.

— Мы проводили Оэ только до дороги Мибу. Он сослался на какие-то частные дела и велел нам возвращаться обратно и проследить, чтобы состязание провели должным образом.

— Понятно. — Акитада решил копнуть глубже. — Но я не видел, чтобы кто-то из вас вернулся туда.

Оно напрягся, в глазах его вспыхнула злость.

— За Исикаву я не отвечаю и сам не обязан отчитываться перед вами. Впрочем, если вас это так интересует, то извольте. После того, что произошло, я чувствовал себя неловко, мне не хотелось появляться на людях, и я стоял за углом возле боковой лестницы. — Прищурившись, Оно добавил: — Кстати, я видел, как вы уходили. Перед началом последнего отделения.

— Прошу меня извинить. — Акитада поклонился. — Я сказал не подумав.

Оно ответил ему коротким кивком. Акитада побрел прочь, отметив, что жалкий и ничтожный еще в недавнем прошлом червь уже успел натянуть на себя драконью чешую. А может, этот Оно всегда был ядовитым змеем, лишь принимавшим облик безобидного существа?

Оглядевшись, он подошел к Нисиоке, который беседовал с Фудзиварой. А тот, казалось, порядком растерял свое возбужденное и неизменно хорошее настроение и теперь выглядел усталым и раздраженным.

Зато у Нисиоки глаза сверкали. Он был веселее, чем кто-либо из присутствовавших. Заткнув пряди волос в неаккуратный узел на макушке и почесывая подбородок, он сказал Акитаде:

— Я только что объяснял нашему другу, что ему не следует волноваться — никто не арестует его из-за убийства Оэ. Поразмыслил я хорошенько и решил — такой человек, как он, не способен на столь чудовищное убийство. Даже под влиянием аффекта он не совершил бы такого изуверского деяния, не подумав о своей безопасности.

— Ну, спасибо за такие слова, — проговорил Фудзивара. На щеке его до сих пор виднелись следы от ногтей Оэ. К тому же он почему-то так и не переоделся. Заметив на рукаве у него пятна крови, Акитада удивился — неужели у этого человека всего одно кимоно? А между тем Фудзивара продолжал: — Только вот как объяснить полицейскому капитану, что я не поссорился с Оэ еще раз в храме Конфуция и не вышел там из себя?

Нисиока покачал головой:

— Такое невозможно! Вы не стали бы привязывать его к статуе. Просто разгромили бы там в ярости что-нибудь и удрали, чтобы напиться до беспамятства.

Фудзивара усмехнулся:

— Смотрю, у меня уже сложилась определенная репутация. Ну хорошо, а кто же тогда, по-вашему, способен на такое убийство?

— По меньшей мере два человека. — Нисиока криво ухмыльнулся. — Правда, в одном случае я пока не понял, как бы он мог это сделать, не имея… — Он не договорил, потому что в зале все вдруг затихли.