Раскаявшийся муж

– В океанариуме, – он откашлялся, кадык сексуально дернулось, когда он сглотнул. – Спасибо, что подошла ко мне. После аварии я не могу находиться в большой толпе. Это так странно. Вот я стою среди всех этих людей, и я знаю, что вокруг должен быть шум, голоса, шаги и смех, но вместо этого ничего нет. Это похоже на то, что я нахожусь в огромном вакууме, пока меня не начинают толкать, а затем я чувствую, что попал в ловушку, потому что не слышал, как она приближается. После аварии у меня развилась паранойя: я считал, что за мной следят, воображал, что за спиной кто-то есть. Я резко оборачивался, пугая всех вокруг, но там никого не было. Однако почти сразу же у меня опять возникало то же самое чувство, и я снова оборачивался. Я знал, что это только вопрос времени, когда дело дойдет до того, что я просто буду продолжать кружиться, кружиться и кружиться, пока не сойду с ума.

– Поэтому ты изолировался?

Брайс кивнул.

– Это безумие, я знаю, – признался он.

Бронвин улыбнулась, покачав головой, и накрыла его слегка дрожащую руку своей.

– Нет, это не так. Ты лишился одного из своих чувств. Естественно, будут физические, умственные и эмоциональные последствия. Я читала, что люди проходят через несколько стадий горя после потери слуха. Ты... ты говорил с кем-нибудь после аварии?

– Ты имеешь в виду психотерапевта? – сухо уточнил он. – Я встречался с одним почти год; именно благодаря ему я смог даже подумать о том, чтобы выйти сегодня. Сразу после аварии мне было намного хуже, и я упорно отказывалась с кем-либо разговаривать. Я злился, негодовал, что со мной такое случилось, но отодвинул это в сторону, потому что мне нужно было позаботиться о чем-то более важном. Я был непреклонен в том, что в разговоре с психиатрами нет необходимости. Но Пьер и Рик вынудили меня. Они шантажом заставили меня встретиться с врачом.

– Как им это удалось? – спросила Бронвин с любопытством. Брайс был настолько упрям, что, когда что-то решал, было очень трудно его переубедить.

Он откашлялся и сделал большой глоток белого вина.

– В то время моей единственной целью было найти тебя, – признался он. – Но я был настолько беспомощен, что единственными людьми, которым я доверял, были Рик и Пьер. Над этим делом работали частные детективы, и из-за моих антисоциальных фобий именно они имели дело с этими детективами. Рик с Пьером пригрозили, что перестанут поддерживать связь между детективами и мной, если я не встречусь с психотерапевтом. Я не мог этого допустить и подчинился их требованиям. Я чертовски злился на них за то, что они навязали мне этот ультиматум, но, в конце концов, они спасли мой рассудок.

Они молчали, пока Бронвин обдумывала все, что он рассказал.

– А... глухота-это навсегда? Врачи ничего не могут с этим поделать? – Она задала вопрос, который раньше слишком боялась задать, и поморщилась, увидев боль, затуманившую, взгляд Брайса.

– Говоря простыми словами, я получил серьезное повреждение нервов в обоих ушах. Врачи сказали, мне повезло, что моей единственной серьезной и продолжительной травмой стала глухота. Повезло, ты можешь в это поверить? – Его голос зазвенел от возмущения. Брайс на мгновение закрыл глаза, покачал головой и снова встретиться с ней взглядом. – Они сказали, что повреждение правого уха менее катастрофично, и что операция может восстановить некоторые функции.

– Но это не сработало? – сочувственно спросила она, испытывая невыносимую боль за него. То, как он поступил с ней, было непростительно, но он уже заплатил за это сполна, и она поняла, что больше не может ненавидеть его.

– Мне не делали операцию, – Брайс пожал плечами.

Бронвин ошеломленно моргнула.

– Что? Но почему?

—Мне это казалось бессмысленным. – Он стиснул зубы.

Бронвин очень хотелось продолжить расспросы, она чувствовала, что он не готов отвечать на ее вопросы. Она вздохнула. Его упрямство и неразговорчивость лишь напомнили ей, почему она чувствовала, что у их брака больше нет шансов на возрождение. Да, Брайс заплатил ужасную цену за свою непростительную и непонятную реакцию на ее беременность, но между ними стояло так много других непреодолимых проблем.

– Мне жаль, что это случилось с тобой, Брайс, – искренне сказала она. – Мне очень жаль.

– Я не единственный, кто пострадал, Брон. Что произошло после того, как вышла из родильного дома? Куда вы с ребенком пошли? Кто о тебе заботился?

– Я действительно не хочу говорить об этом, – нерешительно начала она.

– Пожалуйста.

Это единственное, мягко произнесенное слово потрясло ее больше, чем любое другое, и она опустила глаза на мирно спящую дочь, прежде чем снова поднять их на Брайса.

– До родов я продала машину, и благодаря этому у меня было достаточно денег на несколько месяцев аренды жилья и на еду. К счастью, Кайла была здоровым ребенком, и мне не нужно было беспокоиться о дополнительной оплате врача.

– А как же ты? Как ты себя чувствовала после ее рождения?