Раскаленный добела

— Я так не думаю. — Дэвид улыбнулся, пока в меня вгрызался холод. — Однако ты помнишь лекции. Рим — коррумпированная, богатая и дезорганизованная республика, которая управляла миром, но не могла управлять собой. Его сенаторы борются за власть в порочных политических дрязгах; политика компромисса забыта в пользу личной выгоды. Его армии обещают свою верность генералам, а не республике, которой они призваны служить. Его население разрывается между оптиматами, поддерживающими традиционные правила и популярами, действующими в интересах немытых масс плебса. Сборище насильников, предателей и убийц.

— Угу. — Роган написал цепочку глифов вдоль одной из линий и повернулся на носках, нарисовав идеальный круг вокруг себя.

Дэвид выгнул шею, склонив голову набок, и принялся разглядывать линии.

Роган уселся по-турецки в только что созданном круге, и нарисовал два меньших круга, соединив их с границей идеально прямыми линиями.

— Интригует. Теоретически возможно, но практически ты исчерпаешь все силы, — заметил Дэвид. — Сначала тебе нужно вырваться из моего захвата.

— Посмотрим.

— Ты пытаешься спасти девчонку. Какой бы путь ты ни выбрал, ты все равно труп, Роган. Настолько большой расход магии имеет свою цену.

Роган закрыл глаза, его лицо было безмятежным.

— Тогда у нас соревнование, — ухмыльнулся Дэвид. — Посмотрим, смогу ли я заморозить тебя первым.

Я не могла ничем помочь Рогану, но я могла отвлечь Дэвида. Пока Дэвид будет говорить, ему придется разделять свое внимание между умерщвлением нас и размышлениями.

— При чем здесь урок истории?

— Как и многие до нас, мы — Рим, — сказал Дэвид. — Дома заботятся лишь о собственной выгоде. Концепция настоящей службы обществу забыта. С тех, кому многое дано, многое и спросится, и мы не оправдали надежд. Мы плывем по течению без цели и направления. Мы ни во что не верим и ничему не принадлежим. В служении есть честь. В том, чтобы выступать за что-то большее, чем вы сами.

Меня одолело головокружение. Я старалась не качаться.

— В каждом Риме есть свой Цезарь, — сказал Роган.

— Именно, — кивнул Дэвид. — В нашем тоже.

— Так это и есть план?

Слова получились искаженными. Мне пришлось напрячься, чтобы заставить губы двигаться. Казалось, что ноги превращаются в глыбы льда. Кожа болела, каждая мышца под ней налилась ледяной агонией.

— Погрузить Техас в хаос и использовать его для создания диктатуры? Ты думаешь, что Техас просто поддержит это?

— Когда мы закончим, они примут с распростертыми объятиями любого, кто пообещает им стабильность. И наш Цезарь безупречен. Человек истинной чести.

Продолжай заговаривать ему зубы.

— Даже если бы вам это удалось, Соединенные Штаты не стали бы это терпеть.

— Это скользкая дорожка, — сказал Дэвид. — Наша республика предлагает лишь иллюзию свободы. Вы бы удивились, узнав, сколь много людей променяли бы ее на определенность.

— И ты считаешь, что это оправдывает убийство невинных людей.

— Да, — кивнул Дэвид.

— Даже детей?

— Если необходимо. Рождение новой нации никогда не обходится без жертв. Если же ты имеешь в виду Матильду, то я не получаю удовольствия от убийства ребенка. Обещаю, что когда буду обрубать все концы, то это произойдет очень быстро.

Вот ублюдок.

— А Оливия Чарльз тоже не против убийства маленькой девочки? Есть ли у нее хоть какие-то сожаления или чувство вины из-за убийства матери Матильды?

— Оливия происходит из старого Дома. Она знает, что от нее требуется, и делает это. Чувствует ли она вину из-за убийства Нари Харрисон, я не знаю.

Я получила свое подтверждение. Оливия Чарльз убила мать Матильды. Если я выживу, то сообщу Корнелиусу имя убийцы его жены.

Роган открыл глаза и поместил ладони в два маленьких круга перед собой. Сила врезала по кругу, словно ударили в огромный гонг, сплавляя старое и новое в объединенное целое. Белый свет вспыхнул от Рогана, побежал по меловым линиям, как пламя по детонационному шнуру, и обрушился на бирюзу основного круга.

Плечи Дэвида задрожали, и он стиснул зубы.

Белый и бирюзовый схлестнулись, две волны, пытающиеся поглотить друг друга.

Каждый мускул в теле Рогана напрягся. Лицо Дэвида задрожало от усилий, будто он поднимал слишком тяжелый для него вес. Он застонал.

Роган зарычал, оскалив зубы. Гримаса исказила его лицо. Его сила побежала по магическим линиям бурным потоком.

Дэвид дернулся, его руки отбросило назад.

Белый свет захватил круг, заглушая бирюзовый.

— Это тебе не поможет. — Дэвид поднялся на ноги, выплевывая слова, будто взбешенная собака. — Давай! Я тяжелее ее на пятьдесят фунтов и знаю, как убивать.

Тугие бугры мышц на руках Рогана задрожали и магический поток приостановился. Медленно, чрезвычайно медленно сила повернула вспять, словно Роган забросил веревку и теперь вытягивал ее обратно. Я даже не знала, что такое возможно. Если он продолжит вытягивать магию…

— Давай же! — подначивал Дэвид. — Я убью ее.