Раскалённые сердца

Ментографические иллюзии исчезли – нанобиоархитектура отделилась от коры полушарий головного мозга. Бесчисленные наносоединения убрались внутрь провонявшего шлема; частью они остались в его теле, чтобы расщепиться на вполне усваиваемые организмом органические частицы и пополнить запасы исходного сырья для аминокислот и микроэлементов. По крайней мере, так утверждала реклама, а верить в ту ложь, на которую потрачены миллиарды, всегда благоразумнее, чем спорить с ней и отстаивать облачённую в лохмотья истину.

Ван Хойтен посмотрел на экран, разыскивая идентификационные значки остальных участников игры. Брезгливость и тошнота, вызванные длительным пребыванием в виртуальном теле «дьявольской вши», боролись в нём с упоительным чувством победы. Интерактивная игра «Империя Скардлайм и Царство Тьмы», каждый из эпизодов которой собирал десятки миллионов участников по всему миру, стала его главным развлечением в последние, наполненные праздностью, месяцы.

– Сегодня я побил тебя, Джек, – сказал ван Хойтен, включив аудио-соединение с нужным значком.

– Да, конечно, бледнолицее насекомое. До следующего раза.

– Пока, – устало выдавил он. Остальные участники к тому времени уже отключились, оставив на экране приветственные сообщения.

Несколько минут подряд он смотрел прямо перед собой, ничего не понимая. «Чёрт! – подумал он. – Я слишком устал».

Допотопный монитор, не получая дополнительных команд в течение минуты, отключился самостоятельно, и можно было спокойно подумать.

После возвращения из космоса демобилизованный ван Хойтен всё ещё не нашёл себе работу. Отчасти причиной тому был продолжительный курс реабилитации, порождённый стрессом Марсианской войны стресс и утратой физической формы. Последнее объяснялось длительным пребыванием в невесомости, которая ещё ни одному человеку не прибавила здоровья.

Впрочем, гораздо большую роль играла изменившаяся система ценностей, уже не позволявшая смотреть на мир по-прежнему. Ван Хойтена призвали в самом конце войны, когда Объединённые Вооружённые Силы Земли были вынуждены прибегнуть к мобилизации, чтобы компенсировать потери в живой силе «искусственных войск». Он прошёл необходимую подготовку, заключавшуюся преимущественно в ментоусилении некоторых условных рефлексов, и один раз участвовал в «боестолкновении».

Вернувшись на Землю, он нередко удивлялся тому, как реагируют штатские на его форму с нашивками, свидетельствующими о том, что их владелец воевал и был ранен. Единственная схватка с противником, в которой он побывал под вражеским огнём, произошла на марсианской орбите. Закончилось она трагически – транспортник под названием «Окинава», перевозивший батальон десантников, к которому был прикомандирован ван Хойтен и его товарищи, взорвался, поражённый ракетой противника. Батальон так и не встретился с врагом лицом к лицу в решительном сражении, воспетом пропагандой. Более того: подавляющее большинство находившихся на борту людей даже не успело сообразить, что же именно произошло.

По счастливой случайности ван Хойтена не разорвало на куски, а лишь отбросило взрывной волной в открытый космос, дважды при этом ранив – в левое бедро и грудь. И вновь ему повезло: осколочные ранения оказались не смертельными, а системы жизнеобеспечения скафандра сохранили продолжали функционировать.

Умная машина спасла хрупкий человеческий организм. Самозаклеивающаяся ткань мгновенно восстановила герметичность скафандра, а раны затянули временные повязки из подвижного нанобиопластыря. Сырьё для последнего хранилось непосредственно в подкладке скафандра и, несмотря на утрату гибкости, ван Хойтен получил отличную возможность многократно благословить разработчиков его экипировки за подобную конструктивную особенность.

Встроенный нанонейтрифонный маяк автоматически подал сигнал бедствия и терпеливо взывал о помощи, пока она не прибыла. Не прошло и четверти часа, как ван Хойтена, блаженно улыбавшегося от вколотой мягкосердечным медицинским блоком скафандра лошадиной дозы болеутоляющего, забрала одна из носившихся повсюду в великом множестве спасательных шлюпок.

Когда он пребывал в космическом госпитале, поступило известие о том, что заключено перемирие. Так ван Хойтен, подобно остальным раненым, в один момент превратился в штатского.

Это было странное зрелище – наблюдать за реакцией обитателей палаты, когда они узнали о конце войны: кто-то ругался и потрясал руками, зачастую прошедшими ампутацию, и проклинал правительство, кто-то плакал.

Смешанные чувства накатили мощно и одновременно – гордость за Землю, осознание глупости и нелепости войны, облегчение, что всё закончилось – и лёгкое разочарование, вызванное нелепым ранением на самом пороге победы.