Раскаты грома

У моста они остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям, и сидели молча – совершенно несхожие люди. Один – худой, измученный, в слегка измятой одежде, с суровым лицом, носившим следы страдания, – сидел неподвижно; другой – полный, краснолицый, с ярко-рыжими волосами, одетый в дорогой костюм, – незаметно ерзал в седле.

За рекой над фабрикой, где обрабатывали акацию, в горячий воздух поднимался длинный столб дыма, черный мальчик гнал скот к ручью на водопой, слышался свист и грохот локомотивов на станции, но в остальном в жаркий летний полдень город Ледибург спал.

Тут Ронни увидел какое-то движение на равнине под откосом и, сосредоточив на нем взгляд, облегченно вздохнул.

– Молодой Дирк, – сказал он, и Гарри очнулся и посмотрел за реку. Лошадь и всадник сливались в одно целое, они касались земли так легко, словно были привязаны к ней только летящим за ними облаком пыли.

– Бог мой, этот маленький ублюдок умеет ездить верхом!

Ронни с неохотным восхищением покачал головой, и капля пота скользнула с его лба на щеку. Лошадь достигла дороги и плавно повернула, увеличивая скорость.

Эти движения были полны такой ритмичной грации и силы, что зрители были глубоко тронуты.

– Только посмотри! – присвистнул Ронни. – Думаю, во всем Натале никто не догонит эту лошадь.

– Ты так думаешь?

Гарри неожиданно оживился и сердито поджал губы.

– Я совершенно уверен в этом.

– Моя лошадь сможет. Мой жеребец – Серый Ураган. Я бы выставил его против кобылы Шона Кортни.

Его слова подсказали Ронни идею. Он обдумывал ее, с прищуром глядя, как Дирк Кортни на Солнечной Танцовщице скачет к акациевой фабрике.

Когда лошадь и всадник исчезли в высоких воротах, Ронни негромко сказал:

– Поставишь на жеребца свои деньги?

– Да я на него свою жизнь поставлю.

Голос Гарри прозвучал свирепо.

«Да, – подумал Ронни, – так я по крайней мере дам ему шанс. Тогда решение примет судьба, и моей вины не будет».

– Поставишь на него Тёнис-крааль? – спросил он, и наступило молчание.

– Что ты предлагаешь? – шепотом спросил Гарри.

– Если победишь, ты выкупил заложенный Тёнис-крааль.

– А если проиграю?

– Потеряешь ферму.

– Нет, – ответил Гарри. – Боже, это уж слишком!

Ронни равнодушно пожал плечами.

– Это была только идея – вероятно, ты поступаешь разумно. У тебя не много шансов против Шона.

Гарри резко ахнул, словно его ударили копьем. Отказаться от прямого соперничества с Шоном значит признать свою неспособность выиграть.

– Я принимаю пари.

– Полностью? Поставишь против моих денег все, что у тебя осталось от Тёнис-крааля?

– Да, черт возьми. Да! Я тебе покажу, сколько у меня шансов против него!

– Тогда лучше это оформить письменно, – мягко предложил Ронни. – Потом я попробую договориться с Шоном.

Он тронул лошадь шпорами, и они двинулись по мосту.

– Кстати, я думаю, не стоит никому говорить о нашем пари. Будем делать вид, что это просто скачки.

Гарри кивнул в знак согласия. Но в тот же вечер написал Майклу, все ему рассказал и попросил участвовать в этой гонке на Сером Урагане.

За два дня до гонки Майкл во всем признался бабушке. Ада отправилась в Тёнис-крааль и попыталась убедить Гарри отказаться от безумной игры, но безуспешно. Ставка для него ничего не значила – только возможность выиграть.

А теперь на его стороне Серый Ураган и Майкл.

На этот раз он победит. На этот раз.

Глава 84

Шон и Дирк в сумерках шли вдоль конюшен. Тучи над откосом покраснели в лучах закатного солнца, ветер летел по плантации, так что акации стонали и дрожали.

– Северный ветер, – сказал Шон. – Дождь начнется еще до ночи.

– Солнечная Танцовщица любит дождь, – напряженно ответил Дирк, и Шон взглянул на него.

– Дирк, если ты сегодня проиграешь… – начал он, но Дирк не дал ему договорить.

– Не проиграю, – сказал он так, словно давал клятву. – Не проиграю.

– Если бы ты в других, более важных вещах проявлял такое же упорство!

– Важных! Па, это важно! Ничего важнее я никогда не делал. – Дирк остановился и повернулся к отцу. Он схватил Шона за рукав, вцепился в него. – Па, я сделаю это для тебя, для тебя, па!

Шон посмотрел на него, и то, что он увидел в этом прекрасном лице, заставило его отказаться от замечания, которое он собирался сделать.

«Где я в тебе ошибся? – мысленно спросил он с любовью, смешанной с отвращением. – Откуда в тебе это? Почему ты такой?»

– Спасибо, – сухо сказал он, высвободил руку и пошел к стойлам.

Глубоко погруженный в мысли о Дирке, Шон только во дворе заметил Мбежане.

– Нкози, я тебя вижу.

Мбежане встал с резного деревянного стула.

– И я тебя вижу, – с радостью ответил Шон, но тут же сдержался. Проявление эмоций перед младшим по возрасту смутит Мбежане. – Здоров ли ты? – серьезно спросил он и сдержал желание похлопать по растущему животу Мбежане, напомнив себе, что изобилие плоти и жира создавалось сознательно, чтобы весь свет знал о процветании господина.

– Я здоров, – заверил его Мбежане.

– То, что ты пришел, радует меня.

– Нкози, в такой важный день правильно, если мы будем вместе – как раньше.