Раскаты грома

Она отступила, как будто он ее ударил, и истерзанный стебель розы выпал у нее из руки.

– Свинья, – прошептала она. – Убирайся и не вздумай возвращаться.

– Честь имею, мэм.

Он нахлобучил шляпу, повернулся и пошел по лужайке. У дороги его шаги замедлились, он остановился, борясь со своим гневом и гордостью.

Потом он медленно обернулся. Лужайка была пуста. Руфь исчезла.

Руфь взбежала по мраморной лестнице, но когда добралась до окна спальни, он уже прошел половину подъездной дороги.

С высоты второго этажа его фигура казалась более приземистой, но и более массивной, а черный костюм отчетливо выделялся на светлом гравии дороги. Дойдя до ворот, он остановился. Она дальше высунулась из окна, чтобы он смог ее увидеть, когда оглянется. Но он не обернулся – закурил длинную черную сигару, бросил спичку, поправил шляпу, расправил плечи и ушел.

Руфь недоверчиво смотрела на колонны ворот и на темные заросли боярышника, за которыми он исчез.

Потом медленно отошла от окна, подошла к кровати и села.

– Почему он не понял? – тихо спросила она.

Она знала, что будет плакать позже, ночью, когда почувствует настоящее одиночество.

Глава 60

Шон вернулся в Ледибург в середине туманного натальского зимнего дня. Когда поезд огибал откос, он стоял на балконе своего вагона и разглядывал большое зеленое пятно на склонах холмов Лайон-Копа. Зрелище тронуло его, но это волнение было окрашено в мрачные тона.

«Середина пути. В этом году мне исполнится сорок один. Должно же что-то возникнуть из всех страданий и глупостей! Попробую определить свое достояние.

В деньгах у меня чуть больше двух тысяч фунтов (благодаря Комиссии по компенсации причиненного войной ущерба). Пятнадцать тысяч акров земли и возможность купить еще столько же. Десять тысяч акров засажены акацией, которая через год будет готова к сбору коры. Долги значительные, но не безнадежные. Я богат.

Что касается плоти, то у меня чуть-чуть седых волос, отличная коллекция шрамов и сломанный нос. Но я еще могу поднять и нести под каждой рукой по мешку с двумя сотнями фунтов муки, могу за раз съесть половину овцы; могу без бинокля сосчитать газелей в стаде на расстоянии в две мили, а Канди, которая понимает в этом толк, не жаловалась на мою мужскую выносливость. Я еще не стар.

Кроме того, у меня есть сын, который принадлежит мне (а также сын и дочь, которые мне не принадлежат). Хотя многих друзей я потерял, они у меня есть, и, вероятно, друзей у меня больше, чем врагов.

Но не менее важно то, что у меня была цель и этой цели я достиг. Я знаю, чего хочу. Мой курс намечен, и ветер попутный.

Таковы мои активы. Я могу ими пользоваться и наслаждаться.

А пассивы? Взятые взаймы деньги, ненависть брата и сына – и Руфь».

«Руфь ушла! Руфь ушла!» – стучали колеса под вагоном. «Руфь ушла! Руфь ушла!» Они смеялись над ним.

Шон нахмурился и намеренно поменял в сознании песню колес: «Ветер попутный! Ветер попутный!»

В последующие месяцы Шон всю свою энергию направил на развитие Лайон-Копа. Он думал о том, чтобы срезать кору, и решил треть деревьев убрать за год до достижения зрелости и еще по трети в два последующих года.

Чтобы возместить убранное, он не стал тратить свои две тысячи фунтов на погашение долга, а израсходовал их на посадку деревьев на всей остальной своей земле. Он купил теодолит и инструкцию по простейшему землеустройству, нанес свои земли на карту, закладывал кварталы деревьев и намечал новые дороги для доступа к плантациям, когда начнется уборка. Однажды в свободное время он отправился к Деннису Петерсену и целый день торговался с ним относительно приобретения ранчо Махобос-Клуф, на которое имел право. Наличных у него не было, а Джексон и Натальская компания отказались дополнительно давать в долг. Когда Деннис не захотел продавать ранчо в рассрочку, Шон отправился к Ронни Паю в Ледибургский банк. Конечно, шанс был ничтожный, и поэтому Шон очень удивился, когда Ронни угостил его кофе и сигарой и вежливо выслушал его предложение.

– Ты все ставишь на одну лошадь, Шон, – предупредил Ронни.

– В этой гонке участвует только одна лошадь. Я не могу проиграть.

– Хорошо, – кивнул Ронни. – Вот что мы сделаем. Я дам тебе всю цену Махобос плюс еще десять тысяч фунтов на развитие ранчо. А ты взамен выдашь мне долговое обязательство на Махобос-Клуф и второе долговое обязательство, на Лайон-Коп, в обмен на долг Натальской компании.

Шон согласился.

Неделю спустя Ронни приехал в Питермарицбург к Джексону. После вступительных фраз Ронни спросил:

– Что вы думаете о долге Кортни?

– У него хорошее обеспечение. – Джексон поколебался. – Но кажется, он не слишком благоразумен.

– Я мог бы перекупить у вас его обязательства, – осторожно предложил Ронни, и Джексон задумчиво почесал нос, чтобы скрыть облегчение.

Шон радостно бросил свою армию зулусов на девственные земли Махобос-Клуфа. Он радовался, глядя на длинные ряды потных поющих людей, которые вскапывали плодородную красную землю и сажали маленькие саженцы.