Расхождение

Человеческие слабости у Ханса Ребки? Дари вовсе не была уверена, что наконец-то убедилась в их наличии. Она села на белую коробку с красивыми морозными узорами на стенках. Верх куба был слегка теплым на ощупь. Под ее весом он прогнулся на доли дюйма — как раз настолько, чтобы было удобно.

Возможно, в Ребке вообще не было никаких слабостей. «Когда не знаешь, что делать, не делай ничего». Эту фразу, пожалуй, должна была произнести она — ученый, отдавший своим исследованиям двадцать лет жизни. Но сейчас именно она испытывала неодолимую потребность делать хоть что-то — все равно что. Это Ребка, прирожденный искатель приключений, сотни раз уходивший от неминуемой гибели, мог спокойно сидеть и отдыхать.

Дари откусила кусочек холодного фрукта. Надо есть. Она съела. На вкус он показался слегка вяжущим, с зернистой структурой, и немного жестковатым. Никаких последствий. Здесь Ребка тоже оказался прав. Действительно, их не стали бы тащить сюда только для того, чтобы отравить или уморить голодом. Хотя — как они могут судить о мыслительных процессах чужаков, если все случившееся после их прибытия к Гаргантюа, выглядело абсолютной мистикой?

Она съела еще три кусочка незнакомой пищи. Ее желудок по-прежнему не выказывал никаких отрицательных реакций, но ей все же хотелось чего-нибудь горячего. Зябко здесь как-то. Поежившись, Дари переключила скафандр на более высокий уровень непроницаемости. Она уже хотела попросить еще фруктов, как вдруг увидела, что Ребка выпрямился и озирается по сторонам. Она проследила за его взглядом, но ничего не обнаружила.

— Что там?

Он покачал головой:

— Не знаю. Только… — Он вгляделся в дальний конец комнаты. — Чувствуешь? Я думал, мне показалось. Оттуда дует — и все сильнее.

Сквозняк. Дари поняла, что ощущает его уже некоторое время. Прохладный ветерок дул в спину, развевая его волосы и мягко касаясь ее скафандра.

— Откуда он?

Однако Дари уже знала ответ, несмотря на то, что Ханс мотал в замешательстве головой. В дальнем конце комнаты она заметила какую-то вихреобразную структуру. Там темнел, словно мутная вода по стеклу, растекался по полу вращающийся воздушный цилиндр. Он превратился в колонну, тянущуюся до самого потолка. Она вскочила и схватила Ребку за руку.

— Ханс, нам надо выбираться отсюда — он все усиливается.

Вихрь втягивал в себя все новые массы воздуха, и по комнате понесся самый настоящий ветер. Кто знает, какой силы он достигнет? Если он будет усиливаться, то ее и Ханса попросту свалит с ног.

Он кивал, стараясь не говорить против ветра. Держась друг за друга, они стали пробираться к двери. На выходе Ребка обернулся.

— Подожди секунду. — Ему пришлось кричать ей прямо в ухо, чтобы она его расслышала. — Он все крепчает, но начинает собираться. Смотри.

Вращающийся цилиндр сжимался. Вначале его диаметр был около пяти метров, а сейчас не превышал размаха рук. Его сердцевина уплотнилась и потемнела, став маслянисто-черной и непрозрачной. Рев ветра вырос до такого уровня, что резал уши.

Дари отступила в дверной проем. Сила ветра была ужасающа. Казалось, еще немного, и эта черная колонна сорвется с места. Дари потянулась, чтобы оттащить Ребку назад, и вцепилась в его скафандр. Вой бешено крутящегося смерча становился все выше и выше.

Она дернула Ребку, он потерял равновесие и повалился назад, припечатав ее к закрытой двери.

В это самое мгновение все кончилось. Ветер прекратился, звуки смолкли.

В комнате наступила абсолютная тишина; затем в этом жутком молчании раздался хлопок, не громче того, что производит вылетевшая из бутылки пробка. Вихрь поменял цвет на кроваво-красный и начал исчезать.

И тут тишина нарушилась более основательно. В редеющей сердцевине крутящегося столба стала проступать фигура. Человеческая фигура.

Это был Луис Ненда. С лицом желто-зеленого цвета, голый по пояс, он размахивал руками и ругался на чем свет стоит.

Маленькая черная сумка, всегда бывшая при нем, болталась на груди. В двух шагах за ним, беспомощно раскинув все свои шесть ног по полу, появилась слепая Атвар Х'сиал.

В прошлом, на Тектоне, они были врагами. Ненда и Атвар Х'сиал пытались убить Дари Лэнг и Ханса Ребку, и Ребке, естественно, хотелось отплатить им той же монетой.

Тридцать тысяч световых лет внесли в их отношения некоторые коррективы. Они приветствовали друг друга, словно давно не видевшиеся братья и сестры.

— Так где мы, черт побери? — спросил Луис Ненда, как только его тошнота прошла, позволив ему произнести что-то кроме ругани.

— Очень далеко от дома, — сказал Ребка.

— Я знаю, провалиться мне на этом месте, но где?

После обмена информацией — тем немногим, что им удалось узнать, — Дари поняла, что ее собственное путешествие было прогулкой по сравнению с тем, что пришлось испытать двум вновь прибывшим.