Расклад рун

Беверли захлопнула книгу и швырнула ее на стол. Вирджиния слабо захихикала, Беверли протянула руку, схватилась за край своего стула, рванула его вперед и оказалась колено в колено с Вирджинией.

– Если бы мой муж, – бросила она резко, с особой силой в голосе, – отдал ту программку Карсвеллу, ту, с рунами на последней странице, и заставил бы Карсвелла забрать ее по собственной воле, Джон Харринггон был бы жив и по сей день.

Беверли попыталась поймать взгляд Вирджинии.

– Вы меня слушаете, Вирджиния? – громко спросила она, схватила ее за руки и потрясла. – Где рукопись, которую вам вернул Карсвелл?

Вирджиния не сопротивлялась, позволила поднять ее за руку и, двигаясь совершенно механически, отвела гостью в комнату, к шкафу с бумагами. Едва только она начала выдвигать ящик, Беверли резким движением, протянув руку из-за ее спины, захлопнула ящик.

– У вас все окна закрыты? – спросила она, оглянувшись по сторонам.

Они проверили все окна в доме, а Беверли еще и подергала каждое из них, словно для того, чтобы убедиться в прочности запоров. Затем Вирджиния снова провела Беверли в гостиную – кот внимательно и удивленно наблюдал за всеми их манипуляциями, – и они вместе открыли верхний ящик шкафа. Вирджиния была почти уверена, что оттуда взовьется порыв ледяного воздуха, но ощутила только запах лака и искусственной кожи папок.

Она протянула руку, чтобы вынуть нужную папку, однако Беверли схватила ее за запястье и сама осторожно извлекла папку из ящика, так, словно та излучала какие-то смертоносные лучи.

Впервые за все время Вирджинии показалось, что Беверли нервничает: кожа ее еще ярче заблестела от пота, а дыхание сделалось еще более тяжелым. Она стояла посередине комнаты, держа рукопись слегка дрожащими руками, и осторожно поднимала страницу за страницей, пока не дошла до последней. И тут Беверли медленно и хрипло выдохнула:

– Да-а-а-а. Теперь ты в моих руках, Виктор.

Она подняла блестящие глаза на Вирджинию, а та, растирая локти, чтобы согреться, и пытаясь преодолеть нервную дрожь, подошла поближе и взглянула на рукопись. Вдоль поля последней страницы красными чернилами были нанесены угловатые руны – линии, прямые и перекрестные, со странными засечками.

У Вирджинии все внутри сжалось.

– Что здесь написано? – спросила она. Беверли пристально взглянула на нее и ответила:

– «Умри, Вирджиния, умри».

Вирджиния охнула. Беверли нахмурилась.

– Ну конечно, наверное, не совсем в такой прямой форме. И откуда мне знать?

– Дайте я посмотрю.

Вирджиния раздраженно потянулась за последней страницей своей работы. Беверли резким движением убрала всю стопку.

– Вам следует быть весьма, весьма осторожной с этим, – сказала она, с осуждением глядя на Вирджинию из-под своих кудряшек. – Здесь заключен наш единственный шанс остановить Карсвелла.

– Мой единственный шанс, вы хотите сказать, – возразила Вирджиния и ухватилась за уголок страницы.

Лист бумаги опасно натянулся, так как обе, хоть и стояли, практически прижавшись друг к другу, тянули бумагу к себе. Вирджиния встала на цыпочки, чтобы получше разглядеть руны на полях страницы. В голове у нее уже зародились обычные для исследователя вопросы: где начинается строка рун, читаются они справа налево или слева направо?

– Стоит вам потерять это – и вы погибли! – провозгласила Беверли.

За спиной что-то зашуршало, и Вирджиния почувствовала, как зашевелились от страха волоски у нее на шее. Сэм настороженно приподнялся на диване. Обе женщины обменялись испуганным взглядом, а затем повернулись на звук.

За два года своей жизни в доме Вирджиния и Чип никогда не пользовались камином, а просто складывали в него старые газеты. Теперь же газетная стопка вдруг зашевелилась, словно из каминной трубы подул слабый ветерок, первая страничка верхней газеты приподнялась, развернулась, и все газеты одна за другой стали подниматься в воздух. Обе женщины молча наблюдали за тем, как газетные страницы медленно парят по комнате. Вирджинии снова стало холодно, как будто в доме открылись все двери и окна и возник жуткий сквозняк.

– Дымоход, – пробормотала Беверли.

На противоположной от камина стороне комнаты послышалось точно такое же шуршание. Обе женщины оглянулись и увидели, что бумага, лежавшая на столе – какие-то карточки, счет за телефон, листки для заметок, – вихрем поднимается вверх. Страницы другой рукописи Вирджинии, сваленные неровной кучей на краю стола, тоже стали подниматься, вначале медленно, по одному листу, затем все быстрее и быстрее, словно их перелистывали чьи-то невидимые пальцы. На диване угрожающе заворчал кот.

Беверли рванула в свою сторону ту рукопись, которую они продолжали держать вдвоем.

– Лучше пусть она будет у меня, – сказала Беверли.

– Но это моя рукопись! – возразила Вирджиния и потянула на себя.

Они тянули ее каждая в свою сторону. Рукопись рассыпалась.