Раскол

Задвижка была настолько примитивной, что ее невозможно было вскрыть, только открыть грубой силой. Здесь ничего не выйдет. Мик поморщился от очередного болевого импульса, прошедшего по его рукам. Путы были достаточно тугими, и чтобы унять боль в плечах и коленях до уровня притупленной пульсации, ему нужно было лечь на бок и как можно меньше двигаться. Но любая попытка пошевелиться сопровождалась болью, несомненно, продуманной похитителями изначально.

Мик был едва старше десяти лет, но он с трех лет ненасытно читал все, что касалось истории. Его отец как-то раз застал его за чтением вслух предисловия к какому-то договору или другому документу, который Джерад оставил на столе. Он пропускал длинные слова, но, как Мик узнал позже, выговаривал остальное с отменной четкостью. Сам он этого уже не помнил. Мик не мог вспомнить те времена, когда он еще не мог читать. За его короткую жизнь он использовал любую возможность, чтобы погрузиться в рассказы о великих гильдиях, прославленных героях, и бесчестных злодеев истории Равники. Естественно, он особенно восторгался гильдиями Голгари и Конклавом Селезнии, тем более что он не был уверен, к какой из них он принадлежит. Его отец был гилдмастером Голгари, но его мать была героической охранницей ледев Конклава Селезнии.

Они больше не любили друг друга. Мик пытался не думать об этом, потому что, когда он это анализировал, то постоянно приходил к выводу, что каким-то образом, он сам был в этом виноват.

Голгари, гильдия чудовищ, не пугала его. Гильдия его отца восхищала Мика. И он никогда не прекращал читать истории и рассказы о ней, и других гильдиях. Благородные Борос, и их пламенные ангелы. Таинственные Оржов, гильдия юристов, призраков, и зино. Великодушные мудрецы и законописцы Сената Азориус, гениальные лекари Синдиката Симик, методичные, и жадные до власти Иззет, и дикие, необузданные Груулы. Не говоря уже - на самом деле, его мать однажды дала ему за это затрещину - о Незримом, Доме Димир, десятой гильдии, гильдии, которой не было. Было не просто найти эти рассказы и записи, но Мик прекрасно знал все библиотеки центральной Равники. И, конечно, среди прочих, существовали демонопоклонники Рекдос, гильдия, о которой никто не хотел, чтобы он узнал. Он не понимал, почему. Охранник дорог должен ожидать столкновения с чем угодно, и как многие мальчишки его возраста, он находил опасный Культ Рекдоса завораживающим. Не то, чтобы он хотел быть похожим на них. Нет, Мик представлял себя сражающимся с восстаниями Рекдосов, сталкиваясь лицом к лицу с кошмарными поработителями, освобождая невинных и праведных, со своим сверкающим мечем и могучим волком.

Теперь, когда он видел и чувствовал запах Рекдосов так близко, когда каждый тяжелый шаг массивного индрика дикой болью отдавался в его суставах, он не чувствовал себя особо отважным, и даже не жаждал помогать невинным, кроме себя самого. И других, если они были в таком же положении.

Мальчик удерживал концентрацию на своей новой злости, чтобы его страх не взял над ним верх. Гнев можно было направлять, и он помогал ему думать трезво. Он поморгал, приводя затуманенный мир в более четкие границы, как раз в тот момент, когда ближайший сектант решил подскочить к его клетке, рыча и хохоча, как болотный пес. Мик вскрикнул и попытался откатиться подальше, но места на решетчатом полу клетки для этого не было. Лицо сектанта было покрыто жуткими шрамами, особенно, вокруг рта. Похоже, он вырезал себе губы и щеки, оставив челюсти и желтые зубы торчать наружу. Веки маньяка тоже были удалены, и его красные глазные яблоки безумно вращались в глазницах, когда он щелкал зубами перед лицом юного скаута и злорадно хохотал. Самокалечение и само-каннибализм у Рекдосов были традицией.

- З'реддок, уймись, - прошипел жрец. Какой именно жрец, Мик сказать не мог. Его усилия отползти от двери клетки увенчались лишь тем, что он смог повернуть лицо и уткнуться в серую, морщинистую кожу индрика. Она пахла кислым потом, и над ней роились кусачие слепни, которые, по возможности, частенько дегустировали и скаута ледев. - Эти не для тебя. Один из них для Изольды.

З'реддок, тот, что хохотал, пробубнил что-то на каком-то утробном языке, которого Мик не знал. Он неплохо разбирался в языках, и мог свободно говорить на древнем Девкари и Сильханском диалекте Эльфийского. Он мог понять, к каким языковым группам относились многие другие языки, но этого он не слышал ни разу. Мик все же был рад. То, что говорил З'реддок, все равно не звучало, как что-то, что Мик хотел бы услышать.

Итак, его шансы удрать, по крайней мере, сейчас, были плохими. Но он все еще мог попытаться узнать, как обстояли дела с его товарищами, если они, конечно, были с ним. Утверждение жреца об "одном из них", убедило Мика в том, что он был не один на индрике. Он надеялся, что он здесь был один. Остальные могли не вписаться в план, созревавший в его мозгу. С другой стороны, они прошли те же испытания, что и он, поэтому тренированности у них должно было хватить, если им удастся одолеть собственный страх.