Раскол Панкеи

Конечно, она обманула Помпею, обмолвившись о том, что её засыпают золотом и всё такое. На самом деле они с матерью жили на её зарплату психотерапевта. Не бедствовали, но и не пировали, как государственная элита или акционеры. Фанси в тайне от своей дорогой мамочки вытащила круглую сумму из отложенных денег на своё дальнейшее обучение. В конце концов, рассуждала Фанси, если мать и решила в неё вложиться, то она способна распоряжаться деньгами по-своему. Девчонка была твёрдо уверенна, что очень скоро Помпея словит грандиозный успех, и они будут шиковать, словно Элвис Пресли или Джон Леннон.

В их группе она ощущала себя некой Беверли Марш. Она знала, что находится под защитой. Мысленно дразнила всех никчёмных блондинок и брюнеток, которые не проникали за кулисы. Она с надменностью высовывала свой алый язык, который облизывал сладкие от газировки губы, и, сморщившись, вертелась перед зеркалом, воображая, что вместо ее отражения перед ней расстилается загипнотизированная толпа.

Девчонка стала ещё критичней осматривать свою внешность. Её не удовлетворял вздёрнутый озорной нос и ангельские локоны невинной нимфы. Ей стали противны и чужды лёгкие сарафаны в вишенку и платья с цветочным принтом. Эта одежда не способствовала самовыражению. Поэтому, привыкнув обкрадывать заначку, она доставала из шкатулки с балериной, которая уже давно не кружилась под мелодию ксилофона, хрустящие купюры и убегала в магазин. Завороженная кружевными чёрными платьями и бархатными лабутенами, она подолгу пропадала в примерочной. Одна покупка влекла за собой другую, и юная готесса не могла остановиться. Она покупала круглые солнечные очки, которые, по её мнению, смотрелись дерзко. Покупала колготки в сетку и кожаные юбки. Напульсники и штаны, усеянные цепочками и кольцами. Покупала шорты и футболки исключительно на шнуровке и считала себя самой отпадной модницей на свете и во тьме.

Мать, которая возилась со своими пациентами, лишь сухо говорила: «Смотри, чтоб твоя дисморфофобия не переросла в нервную анорексию или того похуже». На этом от Фанси отставали, и она превращалась в свободную птицу.

Следующим шагом, который последовал за шмотками, стала косметика. Теперь Фанси не вылезала из «Л’Этуаль», выливая на себя флаконы грубых духов и размазывая на запястьях карандаши для губ. Карандаши для подводки глаз на водной основе. Тональные крема. Чёрные тени. Густую тушь с изогнутой щёточкой. Разумеется, девчонка была новичком в мейкапе, и потому её макияж смотрелся вычурно и безвкусно.

– Бусинка, где ты пропадаешь целыми сутками? – стучалась в её комнату мать.

Но Фанси не слышала стука. В её ушах торчали наушники, а перед глазами проплывали новости со странички «Панкеи» ВКонтакте. Больше девчонка не любовалась куклами «LOL» и лошадками «My Little Pony». Ни о какой дружбе больше не могло быть и речи. Она по уши втюрилась в Помпею, и это безвозвратно. Неизлечимо. Безнадёжно.

Фанси уже третий год вела пятибук, этакий дневник на пять лет, в котором отвечала на девичьи вопросы вроде «Кем бы я хотела быть в следующей жизни?».

Или:

«Если когда-нибудь обо мне напишут книгу, какое название у неё будет?»

Или:

«Когда в последний раз я ела пиццу? С чем она была?»

Или:

«Кому я завидую?»

Или:

«Без какой вещи я не могу выйти из дома?»

Но этим летом она перестала заниматься подобной чепухой, поскольку считала её несерьёзной. Она лишь шастала с Помпеей по ночным клубам, поддерживая его и восхищаясь им. Восторгаясь шоу и беззвучно пукая от колтуна эмоций в животе. Она не сопровождала своего пупсика только в туалет, и то караулила у таблички со схематичным человечком без юбки.

– Ты шикарен! Вылитый Курт Кобейн! – сыпала комплименты она, не подозревая, что сеет семена грядущих ссор.

– Эм, вообще-то я… – прищуривался Помпея, но Фанси не давала вставить ему свои пять копеек.

– Ах! Может быть, мне следует сделать такую же стрижку, как у тебя? – радостно трепетала малышка, несясь в парикмахерскую. Оказавшись в чёрном глубоком кресле, она решала быть ещё радикальней и смелей. – И да, покрасьте мне волосы в фиолетовый, – важно распоряжалась она, балдея от пальцев, массирующих её голову во время мытья.

– Слушаем-с, – отвечал молодой паренёк с голубой чёлкой и ножницами, воткнутыми за пояс. Фанси смиренно подставляла свои кудри под тёплый воздух фена и также смиренно позволяла их состригать. Прекрасные волнистые пряди падали на пол, вызывая эзотерические мысли о мёртвой энергетике и подобной чуши. – Вам не жалко такой красоты лишаться? – с сожалением интересовался парикмахер. – Могли бы купить парик или…

– Нет, пора прекращать быть лапочкой и мурчащим рыжим котёнком. Не хочу производить впечатление кроткой простушки из деревни, – холодно отвечала Фанси, и выходила из салона с фиолетовым каре. Теперь она соответствовала стереотипу стриптизёрши или барыни, которая дует абсент и спит с транссексуалами. – Как тебе мой новый лук? – кокетливо спрашивала она Помпею.

– Он тебе не идёт. Зря обрезала волосы, – угрюмо отворачивался он.

– А, по-моему, выглядишь супер, Фанта! – свистел Везувий.