Раскол русской Церкви в середине XVII в.

Никто из руководителей русской Церкви или русской политики не сказал прямо, что последняя цель реформы — военно-политическая экспансия, но тысячи раз в сотнях книг и официальных заявлений было сказано и напечатано, что русские обряды и тексты были искажены невежеством предков, и целью реформы было «исправить» их по «правильным» греческим, что и было сделано. То есть, говоря коротко, чтобы захватить чужое, ломали свою святыню, объясняя, что ее улучшают и украшают. Такое сочетание трех психологических оснований реформы уникально в Mipoвой истории, хотя по отдельности все они — не редкость: захват чужого обычен в истории, ломка своей святыни бывала в Европе (например, в Англии в XVI в.), обман — постоянное занятие политиков. Что же касается «перемешивания» богословских распрей с вполне материальными вожделениями, то это — самое обычное явление в мировой истории.

3) Ненависть к противникам и жестокость, доходящая до патологии. При потомках-преемниках царя Алексея Михайловича русское государство непрерывно до 1905 г. притесняло и унижало старообрядцев более или менее сурово, причем отклонения в ту или иную сторону от, так сказать, «среднего уровня» жестокости зависели от двух причин: 1) общего уровня гуманности эпохи (например, при имп. Александре III невозможно, конечно, было сжигать еретиков или «раскольников», как при имп. Петре I или засекать до смерти, как при имп. Николае I); 2) личного отношения государя к старообрядцам (например, имп. Александр I благоволил им, а имп. Николай I их ненавидел). Духовенство же государственной Церкви было готово участвовать и участвовало словом и делом в репрессиях, как только можно (высшее — всегда, низшее — в основном, в XIX и XX вв.), смиренно равняясь при этом, конечно, на власть, господствующую в России, то есть власть государственную, иногда и забегая (не слишком далеко) в этом деле вперед. Но государственная власть в российской империи столь мало считалась с мнением своего духовенства по всем вопросам, имевшим хотя бы в какой-то степени государственное значение (а вопрос о положении многомиллионного трезвого и трудолюбивого старообрядчества, конечно, имел таковое), что это забегание на ее действия почти не влияло; неправильно искать в неприязни синодального духовенства к старообрядчеству причину этих репрессий.

Выше я несколько раз упомянул, и еще придется не раз упомянуть исключительную ненависть имп. Николая I к старообрядчеству и старообрядцам. «При Николае I даже переход евреев в старообрядчество рассматривался чуть ли не как политическое преступление, и старообрядческие миссионеры, "соблазнившие" евреев в старую веру, были наказаны, а самим евреям было предложено из старообрядчества перейти в православие» [25, с.368]. Приведу выразительную сцену из его жизни и жизни большого старообрядческого поселка под Черниговом, записанную вполне, как мне кажется, объективным мемуаристом.

«В мае месяце 1845 года жителям старообрядческаго посада Добрянки, черниговской губернии городницкаго уезда — сделалось известным, что Государь Император Николай Павлович, проездом из Киева, будет в Добрянке. <…> Добрянцы старались приготовиться к встрече своего Царя, сколько им внушала любовь и преданность к помазаннику Божию, и сколько дозволяли средства и возможность к исполнению похвальнаго своего желания. Когда сделалось им известно время проезда Его Величества через их посад, они позаботились с главной улицы все лишнее убрать, улицу вымести и в назначенный день проезда усыпали ее песком, а сами жители посада от стараго до малаго все оделись в праздничное лучшее платье, как мущины, так и женщины, и день этот был для них великим праздником.

Представители посада и члены ратуши оделись в мундиры и из среды себя избрали почетнейшаго из всего общества своего семидесятилетняго старца Григория Полянскаго с седой бородой и волосами на голове, для встречи Государя с хлебом и солью от посада. Почтенный старец Полянский, с двумя ассистентами по сторонам, также из стариков старообрядцев Добрянки, с благоговением, соединенным со страхом, ожидали Его Величество у станционнаго дома.

Вдруг из-за клубов пыли показался царский поезд, — и коляска Государя Императора мгновенно очутилась у крыльца станции. Местный исправник подвел старца Полянскаго к царской коляске и доложил Государю о желании старообрядцев поднести Царю своему русскую хлеб-соль. Государь быстро встал в коляске и, смотря на старика, спросил его, — что это такое? Представитель Добрянки отвечал — "Ваше Величество! Жители посада, Ваши верноподданные, осмеливаются встретить Вас хлебом-солью и нижайше просят Ваше Величество осчастливить их принять хлеб-соль". Государь, возвысив голос, громко сказал:- "не хочу я вашего хлеба-соли, вы не верноподданные мои! Вы не ходите в церковь Богу молиться".