Раскол русской Церкви в середине XVII в.

Реальные последствия этого оказались очень печальны для обеих сторон: теократический идеал Никона полностью и навсегда рухнул, сам он, крепкий, твердый, преданный друзьями, непереубежденный противниками и полный сил, томился от безделья и скончался, не вернувшись в Москву, и старообрядчество, не имея единого главы и единого авторитета, разделилось на десятки взаимно-враждующих толков («согласий») и было стократно этим ослаблено. А перспективы возможного, но не осуществившегося примирения были прямо-таки великолепны: создание общерусского единого старообрядческого теократического движения, возглавленного патриархом и способного, поэтому, круто и на немалый срок изменить ход русской истории. Но было то, что было; еще один яркий пример той древней истины, что ненависть — самый плохой советчик. Патриархи Паисий и Макарий не торопились возвращаться к своим паствам, и выехали из Москвы: Макарий 6.6.1668, Паисий 4.7.1669. Патр. Макарий, проезжая через Шемаху, продавал царские подарки и попав в какую-то неприятную историю и лишившись, по его словам, всего имущества, просил царя выручить его, но не просто, а секретно, «да никтоже познает, кроме мене единаго, занеже суть в месте нашем неправды вящщия»; можно думать, что эта просьба была выполнена. Проездом через Грузию умер его сын Павел, оставивший бесценные мемуары о двух путешествиях отца. Недешево обошлось царю Алексею Михайловичу и освобождение патр. Паисия из тюрьмы, куда он попал по возвращении из Москвы по обвинению в присвоении огромной суммы денег — 70.000 золотых.

Сын царя Алексея Михайловича «- царь Федор — не жалел средств, чтобы выполнить предсмертную просьбу отца и получить Никону у восточных патриархов разрешительные грамоты, то есть уничтожить <отчасти> приговор собора 1666–1667 годов. Царское посольство везло четырем патриархам богатую милостыню "и сверх того, — за разрешительные грамоты, — по двести по пятидесяти рублев патриарху…И если крепко и упорно станут и не похотят того учинить — и по самой конечной мере дать по пятьсот рублей патриарху. А буде и по тому… не учинят, и по самой нужде дать по тысяче рублев человеку, только б учинили и в грамотах своих написали имянно!" Благодаря искусству русского посла <…> Никону был официально возвращен патриарший сан сразу пятью восточными патриархами (антиохийских оказалось двое)» [52, с. 216], [7, с. 458–459] и притом со значительной экономией царских денег — за разрешительные грамоты было уплачено меньше, чем позволило правительство.

Ближайшие последствия собора 1666–1667 гг. были таковы, как и можно было ожидать: «Отношения русских к грекам, уже вскоре после собора 1667 года, не только не носят на себе характера недавняго преклонения и, так сказать, принижения русских перед греками, но, и довольно недвусмысленно, говорят за то, что русские даже к самим восточным патриархам потеряли значительную долю недавняго уважения» [7, с. 456]. Впрочем, и до и во время собора это «уважение к восточным патриархам» скорее подогревалось или (и) имитировалось властями с целью провести собор «как надо», чем было искренним и широко распространенным.

Соловецкий «бунт»