Раскол Русской Церкви в середине XVII века

Например, «3 июня 1622 года епископ <Вершадский (в Сербии)> Антоний и сопровождавший его <святогорский, то есть с Афона, священноинок> священник <Иосиф> были приняты ”у государя на дворе”. <Прибыли они в Москву в марте и больше 2 месяцев дожидались царского приема>. За ними были присланы лошади с царской конюшни. Пока они ехали по городу, по всему пути стояли стрельцы всех приказов ”в цветном платье без пищалей”. <При входе в Золотую палату> “в сенях в проходных и по крыльцу” их встречали “дворяне большие и дворяне из городов и дьяки и подъячии всех приказов в чистом платье”. Царь сидел в Золотой палате, <…> окруженный боярами, окольничими и думными дьяками. Посольский дьяк <…> ”явил” государю приехавших. Царь встал, и епископ Антоний его благословил. <…> Царь приказал объявить епископу, что он жалует ему: серебряный золоченый кубок в две гривенки, 12 аршин камки куфтерю; 13 аршин багровой объяри, 40 соболей в 30 рублей и 35 рублей денег. Объявлена была также обильная еда и питье, полагавшиеся на каждый день. Епископ Антоний и сопровождавший его священник жили в Москве <…> почти целый год. <…На отъезд> от патриарха епископ Антоний получил образ “Богоявления” в серебряном окладе, серебряную стопу с крышкой, камку багровую, 40 соболей в 20 рублей, 15 рублей денег. Сопровождавший его “черный поп Иосиф” – образ “Вход в Иерусалим”, 40 соболей в 15 рублей, чарку серебряную в 3 рубля и 12 рублей деньгами» [13, с. 204–205].

7) Свободное проживание в Москве и посещение, с разрешения государя, подмосковных монастырей, и всюду совершение богослужений и продажа святынь и даже разрешительных грамот. «Родственники и слуги» – купцы – беспошлинно торговали, пока не кончался привезенный товар и не был закуплен весь мех, который затем на казенных подводах довозился до Путивля и беспошлинно перевозился на польскую сторону границы.

8) Прощальная аудиенция у государя, на (или вместо) которой получались от него дары «на отъезд» (как правило, деньгами или мехом, что было предпочтительно, так как русский мех ценился за русскими границами значительно выше, чем внутри их); их размер определялся вышеуказанными факторами, и, кроме того, поведением милостынесбирателя в Москве, за которым тщательно наблюдали.

«От 1533 до 1867 года <…> целью сношений <…> александрийских патриархов с Россиею было испрошение у русскаго правительства материальной милостыни и нравственно-политической помощи» [280, с. 307].

Независимо от милостыни в Москве, восточные патриархи обычно получали царское жалование (деньги или ценные подарки, часто – иконы в драгоценных окладах), не покидая своих кафедр, через едущих туда по каким-либо нуждам русских, или через наших послов, едущих в Константинополь. В ответных благодарственных письмах патриархи расхваливали царские подарки, например, иконы, которым якобы приходили поклониться жители разных сел и городов, и не только православные, но и турки и франки (которых, однако, приложиться к царскому дару не допустили – это бы в Москве не понравилось); иногда иконы – царский дар – даже оказывались чудотворными. Подобные благодарственные письма (вероятно, не всегда правдивые) всегда оканчивались просьбами новых милостей.