Раскол во времени

Когда миссис Уоллес сказала, что мне не нужно пальто, она имела в виду, что мне не нужно выходить на улицу. Похоронное бюро находится за запертой дверью на первом этаже. Войдя через парадную дверь, можно попасть в фойе с двумя дверями. Одна ведет в зал с дверью во двор, к лестнице в жилые помещения и к небольшой «служебной» двери в заднюю часть похоронного бюро. Вторая дверь без опознавательных знаков находится справа и ведет в похоронное бюро.

Я предполагаю, что когда Грей ожидает клиентов, они закрывают дверь в главный зал и открывают вторую, рабочую. Отсутствие указателя сбивает с толку, но мы находимся в жилом районе. Что-то мне подсказывает, что снаружи тоже нет вывески. Одно дело, когда сосед продает свежеиспеченные пироги, другое дело — хранение мертвых тел.

Когда я вхожу в дверь, первое, что я замечаю, это бесконечная чернота. Полосы того, что я думаю называется крепом, легкой, волнистой ткани, обвиваются вокруг колонн и дверных проемов, покрывают почти каждую поверхность, которую можно покрыть.

Слева от себя я нахожу то, что должно быть демонстрационным залом, с маленькими гробами, которые, как я сначала с ужасом думаю, предназначены для младенцев. Эй, уровень детской смертности в этот период просто ошеломляет. Потом я понимаю, что это образцы. Миниатюрные гробы. Или гробики. Или как они там называются. Есть и образцы надгробий, тоже в миниатюре. Когда я вижу альбом с фотографиями, я ожидаю траурных фотографий, этих жутких викторианских фотографий людей, позирующих с умершими родственниками. Вместо этого — образцы фотографий живых людей с памятными датами.

Оглядевшись вокруг, я не вижу ничего отвратительного, что у меня ассоциируется с викторианцами и смертью. Нет фотографий усобших близких. Никаких кукол, сделанных по подобию мертвого ребенка. Ничего мрачнее украшений для волос.

Впереди находится гостиная. Она выглядит как официальная гостиная, хотя цвета здесь гораздо более приглушенные, чем в буйных комнатах наверху. Кроме мрачного оформления, нет никаких признаков того, что это не просто гостиная с диваном, стульями и столами. Я подозреваю, что это сделано намеренно, чтобы любопытные прохожие видели только опрятный парадный салон. Тяжелые шторы обрамляют окно, выходящее на улицу. Газона нет. Это напоминает мне нью-йоркские дома, выходящие прямо на дорогу.

Я вытираю пыль и подметаю в приемной и демонстрационном зале. Они занимают больше половины площади. Здесь нет достаточно большой площади для проведения визитов и служб для близких. Я проверяю, вдруг там есть маленькая часовня или смотровая комната. Нет. Странно. Службы должны проводиться в другом месте.

Остается еще одна важная часть похоронного бюро: комната для подготовки. Я нахожу запертую дверь в задней части, которая, как я предполагаю, является офисом. Но затем открывается еще одна закрытая дверь, открывая кабинет, который на удивление опрятен. Не так аккуратно, как мне хотелось бы, но больше, чем я ожидала от Грея: только одна стопка книг на полу и несколько разбросанных страниц на столе. Также книга, которая, кажется, упала с переполненной полки. Она лежит на полу раскрытая, страницы согнуты. У меня чешутся пальцы, чтобы поднять ее, но я слышу, как он огрызается, что он положил эту книгу именно сюда, именно так, и мне, черт возьми, лучше не трогать ее.

Я закрываю дверь кабинета и делаю мысленную пометку выяснить, есть ли что-нибудь, что я должна сделать в офисе, вытереть пыль или что-то подобное. Затем я отступаю, чтобы закончить уборку выставочного зала и приемной.

Когда я закончила, я знаю, что должна отправиться в постель. Еще час назад я была готова лечь в гроб, чтобы немного отдохнуть. Теперь моя работа наконец-то закончена, и мой мозг так быстро работает, что я не думаю, что смогу заснуть, даже если попытаюсь.

Эта запертая дверь должна быть комнатой подготовки. Там же хранятся тела, ожидающие погребения.

Будучи офицером полиции, я сидела — или стояла — на вскрытиях. Мои коллеги всегда подшучивают надо мной, что я такой увлекающийся человек, что не упускаю возможности проявить себя ни в чем, даже в проведении вскрытий. Правда в том, что я искренне заинтересована.

Я даже видела бальзамирование. Я брала интервью у гробовщика по одному делу, и он был по уши в трупах, так что я разговаривала с ним, пока он работал. Я подозреваю, что это нарушает какой-то профессиональный кодекс конфиденциальности, но когда я выразила желание посмотреть на процесс, он с удовольствием продемонстрировал. Он также позвонил на следующий день, чтобы пригласить меня на свидание. Я отказалась, но не без чувства вины. Я подозреваю, что если вы напишете в профиле знакомств «гробовщик», это не принесет вам много правых взглядов.