Раскол во времени

Он кажется искренне озадаченным, не в состоянии предположить естественную причину, по которой мужчина может завести хорошенькую служанку за темный угол. Тогда Маккриди прав, Грей не видит Катриону в таком свете. Какое облегчение.

Грей протягивает мне пирог, а затем объясняет мою теорию пыток с ногтями и отсутствующим зубом. Как и было обещано, он не упомянул меня как автора, но и себя тоже, формулируя свои слова таким образом, чтобы Маккриди предположил, будто это была идея Грея, но с возможностью исправить это позже. Я не могу представить, что Катриона будет заботиться о том, кто присвоит себе заслуги, но Грей изо всех сил старается быть справедливым, и я ценю это.

Когда Маккриди вызывают обратно в участок, Грей поворачивается ко мне:

— Теперь ты можешь приступить к своему урезанному полдня, Катриона, за который я компенсирую вдвойне.

— Спасибо, сэр. Прежде чем я уйду, могу я задать вам странный вопрос?

Одна бровь приподнимается с интересом.

— Конечно.

— Где меня нашли после того нападения?

— Где тебя нашли…?

— Я хочу пойти туда и проверить, не подтолкнет ли это мою память. Я не помню того вечера и хотела бы знать, что со мной случилось, — я бросаю взгляд в сторону полицейского участка. — Я полагаю, ведется активное расследование?

Он колеблется и темный румянец заливает его щеки. Он бросает взгляд в сторону участка, а затем дергает галстук, как будто тот вдруг стал слишком тугим.

— Э, да. Я имею в виду, нет, нет никакого расследования. Если бы ты погибла при нападении, то, конечно, было бы, но ты не погибла, и…

— И я всего лишь горничная.

Я ожидаю, что он будет отрицать это, но он говорит:

— Отчасти это, а отчасти потому, что в районе города, где тебя нашли, такие нападения происходят трижды за ночь. Возможно, не такие серьезные, как твое, но нападения происходят достаточно часто, поэтому полиция не вмешивается, если только нападение не приводит к убийству.

— Что, я уверена, является отличным сдерживающим фактором для местных воров, хулиганов и насильников.

Он еще больше краснеет.

— Э-э, да, что касается этого, ты не была… — еще один рывок за воротник. — Как лечащий врач, я чувствовал себя обязанным проверить наличие признаков вмешательства в…

— Мою добродетель?

— Да. Если бы это произошло, я бы настоял на расследовании, но это, похоже, не было целью твоего нападавшего. Кроме того, уверяю тебя, что я провел лишь самую аккуратную проверку.

— Это был медицинский осмотр, — говорю я. — Все в порядке. Теперь, независимо от того, ведется ли расследование, я хотела бы встряхнуть свою память, если это возможно. Я боюсь, что на меня напал кто-то знакомый мне, кто-то, кому я могла доверять.

Он хмурится:

— Не было никаких доказательств того, что это было что-то иное, кроме случайного нападения.

Так ли это? Детектив во мне не может не анализировать то, что я услышала той ночью. Первый крик прозвучал как игривый визг, как будто Катриона была удивлена кем-то, кого она знала. Кто-то, кого она хорошо знала? Или просто знакомый?

Опять же, не моя обезьяна. Не мой цирк. Если повезет, Катриона вернется сегодня и сможет сама назвать имя нападавшего.

— Вы скажете мне, где это произошло? — спрашиваю я.

— Я отведу тебя туда.

Я качаю головой:

— У вас есть дела поважнее, сэр.

— На данный момент нет. К тому же, как я уже сказал, это не место для молодой женщины. Я настаиваю на том, чтобы сопровождать тебя.

Глава 10

Грей не преувеличивал. Когда мы приходим туда, где напали на Катриону, у меня глаза на лоб лезут: какого черта здесь забыла девятнадцатилетняя служанка? По моим предположениям, на этом самом месте напали и на меня. Что за ирония: в наше время это словно срисованная с открытки туристическая улица, ступив на которую, попадаешь в прекрасный викторианский Эдинбург, на самом же деле не всякий викторианский бродяга захочет здесь оказаться. Узкая, мощенная булыжником дорога — чистенькая, притягательно старомодная в двадцать первом веке — сейчас настолько мрачная и затененная, что можно повесить указатель «Аллея Рукоприкладства».

Пока мы идем по району, я сопротивляюсь желанию затянуть юбки, как настоящая маленькая мисс. Мой хорошенький нос вздернут, кудри развеваются. Хотя я патрулировала современные жилые кварталы, это худшее из всего, что я видела в Ванкувере. Это настоящее убожество, с соответствующей вонью, место, которое напоминает мне, как всего несколько часов назад я признала, что некоторые люди с радостью возьмутся за работу Катрионы. Теперь я вижу тех людей, для которых служащая дочь была бы «выбившеюся в люди», гордостью семьи, отсылающей домой все шиллинги, которые она смогла сэкономить.

Катриона была не из этого района. Тогда что она здесь делала? Ответ, судя по всему, можно найти всего в нескольких шагах от того места, где было обнаружено ее тело.

Когда мы стоим в этом переулке, Грей указывает на написанную от руки табличку в ближайшем грязном окне:

— Ты была там, выпивала.

— Это паб?

Он откашливается:

— Сойдет за такое, но Хью, детектив Маккриди, говорит, что это известный притон…

— Порока?

Он выглядит пораженным.