Расколдованный круг

– Александра, мама велела, чтобы ты немедленно шла к себе. – К девушкам подошла Анна Осиповна. – А ну-ка, ну-ка! И валерьяночки прими!

– Твое дело полы мыть, а не командовать! – огрызнулась Шура, по-прежнему сверля глазами старшую сестру.

– Поговори еще у меня! Я тебя вот такой помню, с голой попой на горшке! – Анна Осиповна ловко ухватила извивающуюся Шуру за ухо и поволокла прочь. Рите оставалось только руками развести!

Глава 10

На приглашение Зои Шерстневой откликнулись все ее бывшие однокурсники, которых она сумела разыскать, – видимо, каждому хотелось поглядеть на тех, кому повезло в жизни больше, чем всем остальным. Такой вывод о намерениях гостей сложился у Риты во время небольшой экскурсии, которую, по просьбе приглашенных, Зоя Петровна устроила по своей трехуровневой квартире. Некоторые завистливо ахали, но большинство смотрело с выражением чистого, не имеющего под собой никакого личного интереса любопытства – так обычно ведут себя люди в музеях наподобие Архангельского или Кускова. Наконец, когда все интерьеры были досконально изучены, общество спустилось в столовую, где уже был накрыт парадный ужин.

– Ой, и морковный салат есть! – счастливо воскликнула Лора Губина; по сравнению с фотографией, которую видела Рита, женщина почти не изменилась, разве что чуть располнела. – Ни за что бы не подумала, что такие богатые его тоже готовят!

– Как видишь, готовят, – засмеялась Зоя. – И даже собственноручно!

– Ты? Сама, на кухне? Чудеса! – энергично жуя ветчину, отозвался Эдик Верников. Сидевшая рядом с ним жена, маленькая, рано увядшая женщина, сердито шепнула что-то мужу на ухо, очевидно напоминая о хороших манерах.

– А помните Кеклидзе? – вступила в беседу еще одна гостья, которую Зоя помнила как Галю Коробову – теперь ее фамилия была Смирнова. – Ну, этого, как его... Гамлета! Он тоже стал бизнесменом, представляете!

– Рад за него, – поддержал беседу Шерстнев.

– Я в прошлом году случайно встретил его на улице, – принялся рассказывать Верников. – Все такой же живчик! Обрадовался страшно. Зазвал меня к себе домой...

– Да, Кеклидзе такой! Помните, однажды ему прислали из дома корзину с виноградом, а он раздал его всему общежитию? – подхватил лысеющий здоровяк Толя Полоскин.

– Точно! До того увлекся, что себе ничего не оставил, – засмеялась Губина, и все, не исключая обычно мрачноватого Шерстнева, подхватили ее смех.

– Ну а вот жена Кеклидзе досталась – сохрани господи! – продолжал Верников. – Представляете, сидим это мы, на столе, естественно, коньячок, фрукты... И вдруг вваливается эдакая мадам. «Ты что, сдурел – таскать в дом нищету? Хочешь, чтобы нас обокрали? Как ты смеешь скармливать ему мои персики?» – передразнил Эдик.

– Ну и ну! – покачала головой Зоя.

– А Гамлет что?

– Заюлил от страха: «Валечка, миленькая, я не сообразил, прости...»

– Да, бывают такие «дамы», не успеют лишнюю копейку в кармане обнаружить, как поднимают нос – «я человек, а прочие букашки!» – запальчиво сделала вывод Смирнова.

– Галь, ты чего! – одернула ее Лора.

– Да я вовсе не принимаю Галиных слов на свой счет! – удивилась Зоя. – Ты этого боишься?

– Да что ты, Зоя! – принялась оправдываться Губина. – Ты ведь вовсе не такая!

– Да! Вас с Геннадием богатство не испортило!

– Не зазнались ничуть! – поддержали и остальные.

– Ну а другие ребята с нашего курса? Что-нибудь о них знаете? – поинтересовался Шерстнев.

– Вот Толик у нас со всеми связь держит, – подсказала Смирнова.

Чувствуя, что все ожидают его рассказа, Полоскин солидно промокнул губы салфеткой:

– Татарчук работает в НИИ, науку двигает... Сынкова и Аржанцев поженились, оба преподают – он в техникуме, она в школе. Рябов в Норвегию переехал на ПМЖ, представляете?

– А Гольдман? – с интересом осведомился Шерстнев. – Уж он-то, наверное, тоже?..

– А вот и нет! – возразил Полоскин. – Фима работает на Урале, на горнодобывающем комбинате. Этой зимой приезжал в Москву и зашел ко мне... Кстати, угадайте, на ком он женился? На Белкиной, ну помните, румяная такая...

– Да ты что? За ней же вроде Муратов ухаживал? – поразилась Зоя.

...Пока бывшие студенты предавались воспоминаниям, с каждой минутой все глубже погружаясь в события минувших лет, за тем концом стола, где собралась молодежь, тоже шла все более оживленная беседа.

Все старые знакомые Шерстневых привезли с собой детей – ровесников Риты и Шуры, и сейчас Рита с интересом приглядывалась к тем, кому они с Надей порой завидовали. Шура же, наоборот, восседала с таким видом, точно ее заставили трапезничать в компании по меньшей мере полинезийских дикарей.

– Какой у тебя красивый палантин, – заметила Рита, обращаясь к миловидной блондинке Ане Полоскиной.

– Нравится? – довольно улыбнулась та. – Я сама его сделала!

– Что? Но ведь это же кружево!

– Правильно, сплела на коклюшках. А ты вышиваешь или вяжешь?

– Иногда вяжу, – честно ответила Рита, – но знаешь, в последнее время как-то потеряла к этому интерес. Все некогда.

– А чем ты увлекаешься? – спросил у Риты рыжеватый, невероятно похожий на отца Федя Верников.