Расколдованный круг

А назвать иначе то, что происходило в квартире Шерстневых, было просто невозможно. Когда Рита вернулась с «технического» этажа, к трем хохотушкам, удобно расположившимся в столовой, прибавилось еще несколько девиц – они были так однообразно, хоть и пестро, одеты и так проворно носились туда и сюда, что Рита не сумела определить точное количество новых гостей. Обычно тихая, прохладная квартира была наполнена криком, визгом, почему-то звоном бьющегося стекла. Накурено было так, что сероватые волокна дыма плавали даже в холле, и запах был такой, будто табачный дым пропитал уже и мебель, и вещи. «Что они, с ума сошли?» – сердито подумала Рита и решительно шагнула в гостиную. То, что девушка увидела там, ошеломило ее. Вся мебель, даже тяжеленный угловой шкаф из мореного дуба, была сдвинута, посреди комнаты громоздился столик, стоявший раньше в холле на втором уровне квартиры. На его стеклянной поверхности, среди лужиц пролитой жидкости, стояло несколько бутылок и великое множество фужеров. Еще одна бутылка выкатилась прямо под ноги ошарашенной Рите, и девушка едва не споткнулась об нее. На спинках диванов, поставив ноги на кожаные сиденья, вольготно сидели подружки и приятели Шуры. Впрочем, надо было отдать им должное, пачкали грязной обувью хозяйскую мебель не все: некоторые валялись на полу, то ли мертвецки пьяные, то ли до крайности утомленные кутежом. Все присутствующие курили, и Рита с негодованием увидела небрежно брошенную на один из диванов раскрытую коробку отцовских сигар. Сам Шерстнев не переносил запаха табака, но полагал, что правила хорошего тона обязывают предлагать своим гостям не только кушанья и напитки, но и хороший табак. С этой целью в доме постоянно имелись дорогие, ручного изготовления сигары. Сейчас коробка была почти пуста, всюду валялись окурки и несколько раскуроченных сигар, – очевидно, члены Шуриной компании с обезьяньим любопытством изучали их внутренности. Но где же сама Шура? Рита обвела взглядом пьяные, наглые лица.

– Че лыбишься, зубрилка? – внезапно хрипло выкрикнула одна из присутствующих девиц, и тут до Риты дошло, что эта намазанная кукла и есть ее сестра! Почувствовав безнаказанность, Шура дала волю своей фантазии, и теперь Рита могла воочию убедиться, по какому имиджу тосковала ее сестра в ежовых рукавицах родительской власти. Выкрашенные в красный цвет волосы Шуры торчали во все стороны неровной копной. Усеянное блестками и стеклярусом платье почти не прикрывало тела. Агрессивный макияж придавал испитому личику Шуры какой-то ненатуральный вид, девица казалась похожей на побывавший под дождем манекен. Но почему у нее такой безумный взгляд? Рита даже вытянула шею, чтобы повнимательнее приглядеться. А, вот оно что! Шура додумалась надеть цветные контактные линзы, и теперь ее глаза были ярко-фиолетового цвета и напоминали пуговицы.

Понаслаждавшись удивлением сестры, Шура топнула по кремовой коже дивана ногой, обутой в сверкающую туфельку, в которой нелепо сочетались тонюсенькая шпилька и толстая подошва:

– Ну что, зубрилка? Как впечатление?

– Ужасно! Тебе только хвоста не хватает! – искренне ответила Рита.

Очевидно, в компании, оккупировавшей гостиную Шерстневых, не было единодушия – вокруг раздались ехидные смешки.

– Точно! Лекси похожа на обезьяну!

– Не! Не на обезьяну, а типа на кикимору.

– А кикимора – это что?

– Дурак, это Лекси!

– Сама ты кикимора! – подскочив к Рите, выкрикнула Шура прямо в лицо сестре; ее руки, украшенные теперь длиннющими ногтями багрового цвета, сжимались в кулачки и снова разжимались. Было видно, что девице до смерти хочется выяснить с сестрой отношения, что называется, вручную. Однако, памятуя, очевидно, о том, что Рита более чем способна постоять за себя, и не надеясь на поддержку своих буйных приятелей, Шура ограничилась тем, что продолжала вопить:

– Дура! Зубрилка! Уродка! Старая дева! Иди к своей Надьке!

– Где Анна Осиповна? – стараясь не сорваться, спросила Рита.

– А черт ее знает! Я ее уволила.

С Риты было достаточно; сообразив, что Анна Осиповна, скорей всего, находится либо в своей комнате, либо на кухне, девушка решила в первую очередь заглянуть на кухню. В комнатах и коридорах обширной квартиры Рите несколько раз попадались бесцельно бродившие там и сям Шурины приятели и подружки; один молодой человек, по народному выражению, «не вязавший лыка», попробовал было обхватить девушку за плечи. Однако Рита была уже настолько раздражена, что даже не дала себе труда сказать нахалу что-нибудь, а просто двинула его локтем в грудь так, что незваный гость не удержался на ногах. По мере удаления от гостиной, которая, очевидно, была центром всех творившихся в доме безобразий, окружающая обстановка становилась все более упорядоченной, а воздух все более чистым.

Рита оказалась права – Анна Осиповна находилась на кухне. Сидя на высоком табурете, женщина пила из стакана, который заботливо подносил к ее губам Павел Ильич. Сильно пахло валерьянкой.

– Что это у нас происходит? – спросила Рита.

– Риточка, ты что, сама не видишь? – плачущим голосом отозвалась Анна Осиповна.