Расколотая

Он стряхивает листья с моей одежды, обнимает теплой рукой за талию, чтобы помочь вернуться в лагерь, и его близость, его присутствие отдаются дрожью в моем теле, несмотря на страх и боль.

– Ты же знаешь, что тебе никогда не перехитрить меня, правда? – торжествует Нико. Это его ликование неотделимо от разочарования во мне. – Я всегда тебя найду. – Он наклоняется и целует меня в лоб.

Редкий жест нежности, который, я знаю, никоим образом не смягчит уготованного мне наказания.

Мне никогда не перехитрить его.

Он всегда меня найдет.

Глава 2

Отдаленное «бзззз» прорывается сквозь толщу небытия. Секунду-другую я с сожалением барахтаюсь на границе сна и пробуждения, потом снова медленно погружаюсь в сон.

И опять этот назойливый, дребезжащий звук.

Опасность!

Моментально проснувшись, вскакиваю, но что-то удерживает меня, и, едва не вскрикнув, я сбрасываю это на пол и принимаю боевую стойку. Готовая к нападению. Готовая ко всему…

Но не к этому. Враждебные, угрожающие очертания расплываются и меняются, превращаясь в обыденные вещи. Кровать. Будильник, продолжающий звонить на туалетном столике. Мои путы – одеяла – по большей части теперь на полу. Ковер под босыми ногами. Тусклый свет, проникающий в открытое окно. И недовольный, сонный кот, запутавшийся в одеяле и возмущенно мяукающий.

Возьми себя в руки.

Ударяю по кнопке будильника, разом его успокаивая. Заставляю себя дышать медленно – вдох, выдох, вдох, выдох, – пытаясь унять колотящееся сердце, но нервы все еще напряжены.

Себастиан таращит на меня глаза, шерсть дыбом.

– Не узнаёшь меня, котик? – шепчу я и протягиваю ему руку, давая понюхать, потом глажу, успокаивая не столько его, сколько саму себя. Втаскиваю одеяло на кровать, и кот запрыгивает обратно, мало-помалу укладывается, но глаза не закрывает. Посматривает. Наблюдает.

Когда я проснулась, мне почудилось, что я там. В полусне я знала каждую деталь. Самодельные навесы. Палатки. Холодно и сыро. Дым от костров, шорох листьев, предрассветные птицы. Тихие голоса.

Но все это рассеивается вместе с остатками сна. Подробности исчезают. Сон? Или это место существует в действительности?

Мой «Лево» показывает 5.8, утверждая, что я почти счастлива, однако сердце все еще бьется учащенно. После всего только что случившегося мой уровень должен стремительно падать. Я с силой кручу «Лево» на запястье – ничего. А ведь должно как минимум причинять боль. Преступники, которым стерли память, не могут применять насилие ни к себе, ни к другим, пока «Лево» строго контролирует каждую их эмоцию, и слишком сильное расстройство или гнев могут привести к потере сознания и даже к смерти. После того что я сделала вчера, меня уже не должно быть в живых: чип, который вживили в мой мозг, должен был убить нарушительницу.

В голове все еще звучат отзвуки ночного кошмара: «Мне ни за что не сбежать. Он всегда найдет меня…»

Нико! Вот как его зовут. Он не сон, не плод моего воображения. Он реальный. Словно наяву, я вижу его светло-голубые глаза, которые то холодны, как лед, то жарко пылают. Он знает, что все это значит. Живая, дышащая часть моего прошлого каким-то необъяснимым образом появилась в этой жизни в образе – надо же – учителя биологии. Какая странная метаморфоза из… из… чего? Зыбкие воспоминания не даются, ускользают. В отчаянии сжимаю руки. Ведь вот уже почти вспомнила… почти. И снова ничего.

Нико знает. Но нужно ли его спрашивать? Кем бы он ни был, раньше и сейчас, одно я знаю точно: он опасен. Достаточно всего лишь мысленно назвать его имя, как живот сводит от страха и тоскливого желания. Желания быть с ним любой ценой.

Он всегда найдет меня.

Стук в дверь.

– Кайла, ты встала? Поторопись, не то опоздаешь в школу.

– Карета подана, дамы. – Джазз склоняется в шутливом поклоне, потом распахивает дверцу машины.

Я забираюсь на заднее сиденье. Эми усаживается спереди. И хотя этот ритуал повторяется каждое утро, сегодня он почему-то воспринимается как нечто чужеродное. Безопасное раздражающее однообразие.

По дороге гляжу в окно. Фермы, расчищенные поля. Монотонно и безмятежно жующие коровы и овцы. Мы чем-то похожи на них: нас, как стадо, загоняют в школу, не подвергая сомнению силы, которые движут нами в предписанных нам жизнях. Так в чем же разница?

– Кайла? Ау? Ты где это витаешь? – Эми поворачивается ко мне.

– Прости. Ты что-то спросила?

– Я спросила, ты не против, если я буду работать после школы? Это четыре раза в неделю, с понедельника по четверг. Мама не уверена, сто́ит ли так надолго оставлять тебя одну. Сказала поговорить сначала с тобой.