Расколотое 'Я'

Описание его отцом было весьма скудным. Он всегда был совершенно нормальным, и отец считал, что его теперешняя эксцентричность объяснялась просто юностью. Он всегда был очень хорошим ребенком, который делал все, что ему велели, и никогда не доставлял никаких хлопот. Мать была к нему сильно привязана. Они были неразлучны. Он был "очень мужественен", когда она умерла, и во всем помогал отцу. Он вел хозяйство, готовил еду, покупал большинство продуктов. Он "принял" место матери или "перенял" его до такой степени, что проявил ее способности в вышивании, вязании и в украшении дома. Отец хвалил его за это и отзывался о сыне очень одобрительно.

Юноша был самым что ни на есть фантастическим с виду персонажем -этакий юный Киркегор в исполнении Денни Кея. Волосы были слишком длинные, воротничок слишком высокий, брюки слишком короткие, ботинки слишком большие, а вдобавок подержанный сценический плащ и трость! Он был не просто эксцентричен -я не мог избавиться от впечатления, что этот молодой человек играет в эксцентричность. Все это производило эффект

манерности и надуманности. Но зачем кому-то понадобился подобный эффект?

На самом деле он был уже опытным актером, поскольку играл ту или иную роль по крайней мере со времени смерти матери. До этого, по его словам, он "просто был таким, каким его хотела видеть она". О ее смерти он сказал так:

"Насколько помню, я бьл довольно-таки обрадован. Вероятно, я ощущал некоторую грусть.-Во всяком случае, мне бы хотелось так думать". До смерти матери он был просто тем, чем хотела его видеть мать. После ее смерти быть самим собой для него стало не легче. Он рос, полностью принимая как само собой разумеющееся, что то, что он называл своим "я", и его "личность" являются двумя совершенно разными вещами. Он никогда всерьез не представлял себе другой возможности и равным образом принимал как само собой разумеющееся, что все остальные устроены сходным образом. Его взгляд на человеческую природу в целом, основанный на собственном переживании самого себя, заключался в том, что каждый является актером. Важно осознать, что это устойчивое убеждение или предположение в отношении людей руководило всей его жизнью. Такое мировоззрение сделало для него очень легким быть кем угодно по желанию матери, поскольку все его поступки просто составляли часть той или иной роли, которую он играл. Если говорить о том, что они принадлежали его "я", то они принадлежали лишь ложному "я", тому "я", которое играло в соответствии с ее волей, а не с его.

Его "я" никогда прямо в его поступках не проявлялось. По-видимому, суть в том, что он вышел из детства, с одной стороны, со своим собственным "я", а с другой стороны, с тем, "какого хотела от него мать", с "личностью". Он начал с этого и сделал своей целью и идеалом совершить как можно более полное разъединение своего собственного "я" (которое знал только он) и того, что видели в нем другие люди. В дальнейшем он был вынужден придерживаться такого курса из-за того, что вопреки себе всегда ощущал себя робким, застенчивым и легко ранимым. Вечно играя какую-то роль, он обнаружил, что может в какой-то мере преодолеть свою робость, застенчивость и ранимость. Он обрел уверенность в том соображении, что, чего бы он ни делал, он не является самим собой. Таким образом, он использовал ту же самую форму защиты, которая уже упоминалась: в попытке ослабить тревогу он усугублял условия, ее вызвавшие.

Важным пунктом, который он всегда держал в уме, было то, что он играет роль. Обычно у себя в голове он играл роль кого-то другого, но иногда он играл роль самого себя (своего собственного "я"), то есть он не был просто И спонтанно самим собой, но играл себя. Его идеал - "никогда не выдать себя". Как следствие этого, он практиковал по отношению к другим самые что ни на есть уклончивые двусмысленности в ролях, которые играл. Однако по отношению к самому себе его идеалом являлась как можно большая искренность и честность.

Вся организация его бытия основывалась на разъединении внутреннего "я" и внешней "личности". Нужно отметить, что такое положение дел существовало в течение нескольких лет, но его "личность", то есть образ поведения с другими, не казалась необычной.

Видимая кажимость не могла раскрыть того факта, что его "личность" была не истинным самовыражением, но в основном набором олицетворений. Роль, которую, по его мнению, он играл главным образом в школьные годы, была ролью необычайно развитого ребенка с острым умом, но несколько равнодушного. Однако он говорил, что, когда ему исполнилось пятнадцать лет, он осознал, что это действующее лицо становится непопулярным, поскольку "оно имело злой язык". Соответственно он решил видоизменить эту роль в более приятного персонажа и сделал это "с хорошими результатами".