Расколотое небо

Варя не знала и не могла знать, что Кузьма Петрович Щербак погибнет в Соловецком лагере, при входе в который на железных вратах красовалась надпись «Железной рукой загоним человечество к счастью», а у его жены Марии не выдержит сердце от допросов в НКВД. Но Варя знала, что Щербака еще долго будут с благодарностью вспоминать те, чьи жизни спасли продукты, розданные мужчиной.

Варя не знала, что Федора Черножукова и его жену Оксану догонят пули при попытке бегства.

Варя не знала, что в смерти Михаила не было вины отца, но знала: до самого конца будет упрекать себя, что не угостила бабушку перед смертью варениками.

Варя не могла знать, что сын Одарки станет летчиком и всю жизнь будет пытаться найти хотя бы какой-то след матери, но безуспешно.

Оксанка закончит медицинский институт и получит направление в Подкопаевку, однако Варя не узнает в молодом приятном враче дочку сестры Ольги.

Она еще не знала, что видит старого Данилу в последний раз. В декабре тридцать четвертого года он будет выступать в Харькове, в Оперном театре, среди таких, как он, бандуристов и лирников, на Съезде народных певцов Советской Украины. Несчастных слепцов под предлогом поездки в Москву погрузят в эшелоны, но темной ночью вывезут в лесополосу на околице Казачьей Лопани, и отряд особого отдела НКВД УССР расстреляет их всех, даже мальчиков, засыплет тела известью, а освященная бандура Данилы сгорит вместе с другими инструментами.

Варя не знала, что минует много лет, прежде чем слово «голод» люди смогут произносить вслух. А когда опомнятся и начнут считать погибших от голода, определить их точное количество будет уже невозможно. Когда-то скажут, что весной тридцать третьего года ежесуточно умирало приблизительно 25 000 украинцев, но Варя знала, что никогда ее память не покинет маленькая Сонечка и женская черная коса, свисавшая с телеги смерти.

Но сейчас Варя чувствовала сердцем, что самое страшное позади. Она узнала цену жизни, которая может быть лишь в одном крошечном зернышке, поэтому всю жизнь будет бережно относиться к каждой хлебной крошке и никогда не пройдет спокойно мимо брошенного на землю кусочка хлеба.

В ее измученную душу вливалось что-то щемящее, радостное, до боли желанное и выстраданное. Варя еще не знала, что это такое, но была уверена: только любовь помогла ей пережить все кошмары.

Журавлиный клин исчез за горизонтом. Варя поднялась, взяла белую косыночку, пошла к подводе. И вдруг она увидела, как Андрей отпустил Сашка и мальчик сделал первый самостоятельный шаг. Ножки у малыша задрожали, он испугался, хотел сесть, осмотрелся и, заметив улыбающуюся маму, выпрямил тоненькие ножки и пошел!

– Мама, смотри, киса! – Маргаритка несла в руках маленького котеночка.

– Откуда он взялся? – удивленно спросил Андрей.

– Это Маша? – спросила девочка.

– Нет, это не она.

– Это – Маша! – утвердительно сказала Маргаритка. – Можно ее забрать?

– Можно, – улыбнулась Варя.

Андрей подошел к Варе, посмотрел на нее с нескрываемой любовью.

– Варя, как ты? – мягко спросил. Так мог говорить только он.

Варя посмотрела ему прямо в глаза с нежной улыбкой.

– Почему стоишь? – спросила она, подойдя к Андрею так близко, что волосы, которыми играл ветерок, коснулись его лица. – Иди к своей доченьке, возьми ее на руки.

Он не верил тому, что услышал. Так и стоял, затаив дыхание, пока Варя не повторила:

– Да-да! Тебе не послышалось! Идем домой, Андрейка!

Андрей обнял Варю, прижал ее к себе. Она так мечтала об этой минуте, столько припасла теплых слов, но все они растворились в чуткости и нежности, окутавших ее теплом. Андрей спрятал лицо в ее пышных волосах, пахнувших ромашками. Варя не видела его слез, но почувствовала, как вздрагивает тело любимого от приглушенного мужского плача.

Ноябрь 2013 года