Расколотое небо

Машина катилась ровно, без подскоков и рывков, и Горегляд, откинувшись на спинку сиденья, молчал. А думал он о днях, которые остались в его распоряжении до того часа, когда он перед строем полка доложит командиру дивизии о готовности к боевому дежурству. Он придирчиво взвешивал все ресурсы полка и мучительно искал скрытые резервы, которые надо немедля пустить в дело. Надо еще разок проверить технику, засадить людей за изучение материальной части самолета, двигателя и оборудования. Без знания техники далеко не улетишь. До первого крутого поворота. Техника, техника...

С этой мыслью он попрощался с замполитом и лег спать, с ней же и проснулся рано утром и, как только увидел Северина, поспешил поделиться с ним своими задумками:

— Дадим задание составить в эскадрильях расписания занятий по изучению техники. Начинать рабочий день и завершать изучением самолета. Сегодня, перед тем как сесть в инструкторскую кабину, начну беседу с летчиком проверкой его знаний по технике; закончу полет — снова вопрос по самолету. Тебе тоже советую. Объявляем в полку декаду техники! А тебя прошу позаботиться о гласности и наглядности. Смелее показывай лучших и отстающих. Соревнование развернуть...

— Короче, десять дней, которые потрясут полк... по технике!

— Правильно! Именно потрясут!

Горегляд взялся за дело горячо. По полку пополз слух, что он поставил низкую оценку по знанию систем самолета даже Брызгалину. Летчики и техники, подготовившись к полетам, спешили в учебную базу, где работал консультационный пункт, дежурили инженеры, с утра и до позднего вечера работала техническая библиотека.

После той памятной ночи, когда в ТЭЧ за сутки были заменены двигатели на спарках, утром к Горегляду в кабинет зашел Брызгалин. Горегляд не знал, что недавно Эра Брызгалина категорически заявила мужу:

— В этой дыре я больше жить не собираюсь! Твой Махов — болтун. Поеду к папе, он нам поможет.

Брызгалин пытался успокоить жену, но ему это не удалось. Спал плохо, и когда появился перед Гореглядом, тот окинул его внимательным взглядом.

— Спарки облетывать под облаками нельзя! — решительно произнес Брызгалин.

— Вы правы, но мы и не собираемся на этих спарках летать выше пяти тысяч метров. Установится погода, сразу же облетаем.

— Это нарушение, — упрямо твердил Брызгалин.

— Мы вынуждены пойти на облет по неполной программе, ибо ждать белых мух не можем! Нам скоро заступать на боевое дежурство. Формально вы правы, а по существу — нет. Неужели вас не волнуют интересы полка?

— Волнуют, Но волнуют и недостатки. Вы сегодня дали указание проводить одну предварительную подготовку к двум спаренным летным дням. Это опять нарушение существующей методики.

— Вы читаете газеты и журналы? Читаете. Хорошо. В одном из номеров авиационного журнала опубликована статья с изложением опыта более чем годовой работы полка по новой методике: одна предварительная подготовка на два летных дня. Экономия времени?

— Журнал — еще не официальный документ. Это во-первых. А во-вторых, вы-то сами представляете всю опасность такого новшества?

— Никакой опасности не вижу! — отрезал Горегляд.

— Техсостав раньше готовил самолеты каждый день, а по вашей методике — один раз на два дня сразу. Отлетали, залили топливо, зачехлили и — по домам. Утром сбросили чехлы — летите, голуби! Что случится, голову снимут!

— Мне в первую очередь и вот ему, — Горегляд кивнул в сторону Северина, — во вторую, а может, обоим одновременно. По поводу того, что отлетали, залили топливо — и домой, не правы. После полетов инженеры и техники проведут тщательный осмотр самолетов. — Он подробно объяснял новый метод подготовки техники и людей, но чувствовал, что Брызгалин не слушает. «А, черт с тобой! — раздраженно подумал Горегляд. — Хоть на голове кол теши, а ты все свое. Не переубедишь. Лишь бы ответственности поменьше...»

После ухода Брызгалина какое-то время оба молчали.

Горегляд ходил по комнате, насвистывал мотив старинного вальса, закурил, разгоняя рукой клубы дыма. Северин смотрел в окно на удаляющегося подполковника.

Первым нарушил молчание Горегляд:

— Помощничек, разрази его гром! Только и знает, палки в колеса ставить! И главное: формально прав. Вот в чем вся загвоздка! Всего нового боится, а вроде бы прав...

— Ничего она не стоит, его правота, — сказал Северин. — Гавнодушие к делам и заботам полка за нею, душевный холод. О чем он заботится? О своем покое. К чему идти на риск из-за трех-четырех молодых летчиков... Хорошо они будут летать, плохо — его не волнует. А нас не может не волновать, вот в чем дело.

Глава вторая

1

Офицеры по команде начштаба майора Тягунова дружно поднялись и, глядя на раскрывающего красную папку командира, притихли. Горегляд махнул рукой: «Вольно, садитесь!» Подошел к трибуне. Говорить долго он не любил, совещания устраивал редко и по самым неотложным делам, чем заслужил у офицеров полка особое уважение.

— Послушайте указание! В тетрадях записей не делать!

Горегляд читал медленно, делал паузы после каждого предложения, отчего смысл прочитанного легко запоминался.