Расколотое небо

В письме любимой девушке Рае сообщал: «Знаешь, как радостно у меня на душе! Сегодня командир полка проверял в воздухе технику пилотирования. Боялся — ужас как! В зоне весь комплекс пилотажа — на одном дыхании. После задания слышу в шлемофоне: «Остановился двигатель. Садитесь на аэродром». Сел нормально, у «Т». Вечером командир перед строем: «За отличную технику пилотирования, умение действовать в усложненной обстановке старшему лейтенанту Северину объявляю благодарность и ставлю в пример всему летному составу полка. Начальнику штаба приказ о поощрении занести в летную книжку инструктора». Поздравь меня, любимая! Это мое самое ценное и почетное поощрение».

Ответа на письмо ждал долго. Рая из одного села, училась и дружила с его младшей сестрой. В первом офицерском отпуске вместе бегали на лыжах, катались с гор, ходили в кино, засиживались у Юриного одноклассника штурмана Коли Воробьева; Коля тоже был в отпуске, после долгого плавания решил пожить у матери, повидать товарищей. Потом Рая поступила в институт. Письма от нее были для Юрия праздником; он уходил в дальний угол казармы, усаживался, читал, перечитывал.

Они переписывались два года. Затем письма стали приходить реже. «Нет времени», — отвечала Рая. Он написал: «Выходи за меня замуж». Рая отшутилась: «Сначала надо окончить институт». И вдруг письмо от сестры: Рая вышла замуж за Колю Воробьева и уехала с ним на Камчатку. Листок выпал из рук. Вот и все. И время нашлось, и институт не помеха. Все...

Комэск перед полетами заметил, что Юрий чем-то удручен, и запретил ему садиться в кабину учебного истребителя.

— Возьми мой мотоцикл и махни на рыбалку!

— Какая рыбалка! — едва не закричал Северин. — Какая рыбалка, когда жить не хочется...

Три года не приезжал в отпуск домой. Ездил в дома отдыха, в туристические походы. Мать просила увидеться — не решался. Однажды не вытерпел — заехал. Сестра шепнула:

— Рая с Колей разошлась. Вернулась... с ребеночком.

Схватил шинель, выбежал в коридор. Услышал голос матери:

— Вернись! Не унижайся!

Постоял, тяжело дыша, крикнул матери:

— Не могу без нее! — и выскочил на улицу.

В дом Раи не вошел, ворвался. Увидел на полу светлоголового мальчика, подхватил на руки, повернулся к растерявшейся Рае:

— Собирайся!

— Что ты, Юра! Я... Я...

— Быстрее!

Мать и отец Раи, побледневшие, недоумевающие, молча смотрели, как дочь, словно во сне, снимает с вешалки платья, складывает вещи в чемодан, одевает мальчишку.

Мать очнулась первой:

— Что вы делаете? С ума оба сошли! Не отдам дитё!

Малыш смотрел то на встревоженную бабушку, то на суматошно бегающую мать, то на незнакомого ему мужчину, но с рук не рвался, остался у Северина.

В гарнизоне Раю с ребенком встретили настороженно. Северина любили: мог бы найти себе жену и без такого «приданого». Замполит полка, выслушав Юрия, собрал у себя женщин, о чем-то переговорил с ними. Рая перестала плакать по ночам: здороваются, расспрашивают, зовут в гости... А все-таки лучше бы куда-нибудь в другое место, где ничего о них не знают.

Осенью, когда начался отбор офицеров в академии, замполит сказал:

— Секретарь партбюро эскадрильи из тебя получился хороший, люди к тебе тянутся. Думаю предложить твою кандидатуру в военно-политическую академию.

Северин от неожиданности поперхнулся, глаза его округлились.

— Боюсь экзаменов по математике и физике. Забылось многое.

— Повторишь за зиму.

Вступительные экзамены в академию Северин сдал на пятерки. Большая Садовая, 14 на четыре года стала для него родным домом. С жадностью набросился на книги, читал запоем, удивляя хозяев, сдавших Севериным полутемную комнатку в доме на Хорошевском шоссе, бегал вечерами на встречи в Дом журналиста, жадно вслушивался в выступления писателей, участвовал в работе нештатной редколлегии академической многотиражной газеты.

С нетерпением ждал выпуска — хотелось быстрее испытать себя на самостоятельной работе, снова подняться в воздух, освоить ночные полеты и перехваты в облаках.

Сбылось... Прислали к Горегляду. Хороший, опытный командир, интересные люди. Один Васеев чего стоит! Молодец, спас машину. А ведь жизнью рисковал...

...Он шел и думал о том, как стремился к цели, о хороших людях, помогавших ему, о тех, кто денно и нощно сторожит родное советское небо. О Васееве, Кочкине, Редникове, Сторожеве — родных и близких друзьях и товарищах по трудным и опасным, но таким прекрасным небесным верстам, о тех, кто шагал рядом с ним по нелегкой жизненной дороге.

Глава вторая

1