Расколотое небо

Офицерский товарищеский суд чести постановил возбудить ходатайство о снижении техника Мажуги в воинском звании на одну ступень.

После суда чести Северин, Бут и Васеев долго ходили с Мажугой и говорили о его жизни. Они ждали, что Федор назовет хотя бы одного близкого, товарища, которому можно было бы поручить помочь ему, но друзей у него не оказалось. С тех пор, как он начал частенько выпивать, от него отшатнулись даже те, кто раньше разделял с ним редкие свободные вечера.

— Скучно стало мне жить, — пожаловался Мажуга. — Все дни один на другой похожи. Серые, как облака осенью. Пропал интерес к службе. Невезучий я…

— Насчет «невезучий» вы зря, — заметил Северин. — Да и по поводу счастья… Счастье от самого человека зависит. К сожалению, порой мы не замечаем его. А ведь все просто: блеснул солнечный луч, засмеялся ребенок, получилось какое-то дело, над которым ты долго ломал голову, — и все это счастье. Пусть маленькое, а ведь счастье… — Северин остановился и задумался, припоминая что-то. — В детстве я просыпался и думал: а что интересного сегодня ждет меня? Встреча с любимой учительницей, поход в лес с ребятами, интересная книга. Попробуйте начать с этого. Восстановите душевное равновесие. Кончился день — мысленно переберите его, остановитесь на тех минутах, когда вы испытали радость от выполнения какой-то работы, от интересного разговора с товарищами, от прочитанной книги. Ощутите себя счастливым. Кому-то вы помогли, кому-то сделали хорошее, кто-то помог вам… Без всего этого человеку не прожить.

Мажуга угрюмо молчал. Обычные, давно приевшиеся слова сегодня почему-то задевали за живое. Спросив разрешения, он козырнул и ушел в темноту — хотелось побыть одному.

После ухода Мажуги Северин сказал:

— Трудно с ним. Многое упущено. Плохо, что не было и нет у него друга настоящего.

— «Не добро быти человеку едину», — сказал творец и создал Еву. А у Мажуги и Евы, к сожалению, нет, — горько пошутил Васеев.

— А кто же та, к которой он в город ездит?

— Некто в сером, как говорится, — ответил Бут.

— Побывать у нее надо! Поговорить. Женщина в такой ситуации куда больше нас может сделать. Поручим-ка эту операцию товарищу Буту. Так?

Тот согласно кивнул.

— Ох, братцы, хлебнем мы еще с этим Мажугой горя.

— Встряску он сегодня получил хорошую, — сказал Васеев. — Задумается. Не мальчишка же…

— Не мальчишка. Но одной встряски мало. Ты пригляди за ним, Геннадий. Не дергай, не опекай — пригляди. Не скупись на доброе слово, на внимание, оно ему сейчас всего нужнее. То, что с ним случилось, — и наша общая беда.

— Товарищи, а я знаю человека, который может помочь Федору, — сказал Бут. — Это Муромян. Они ведь все время вместе, и Мажуга с ним вон как считается, хотя и старший по должности. К тому же у Муромяна семья хорошая. Может, он возле них душой отогреется, а?

— Хорошая мысль, — согласился Северин. — Ну что ж, будем жать всем миром, авось парень и выпрямится…

5

Васеев давно намеревался пойти в эскадрилью Сергея Редникова и расспросить его обо всем, с чем столкнулся в должности комэска и что, словно айсберг из тумана, каждый день вырастало перед ним. Встретиться с опытным командиром ему не раз советовали Горегляд и Северин, но он никак не мог выкроить для этого времени.

Поняв, что со временем и впредь будет туго, Геннадий отложил все дела и отправился в штаб второй эскадрильи.

— Ты и до академии командиром звена был, и с эскадрильей хорошо управляешься, — сказал он Сергею, — опыт у тебя большой.

— Не то чтобы большой, — уточнил Редников, — но, как говорится, кое-что есть. Что тебя интересует?

Высокого роста, светловолосый, он чем-то напоминал Геннадию инструктора Потапенко, и эта схожесть как-то сразу сблизила его с майором, расположила к откровенности. Он старался уловить в рассказе опытного комэска те приемы, которыми Редников пользовался в самом начале своей командирской деятельности, когда у него, как у Васеева, еще не было четкого представления о каждодневных обязанностях.

— Тону в текучке. Уже по грудь. Так и тянет за ноги.

— Ясно. И меня тоже когда-то тянула. — Редников выдвинул ящик стола и вынул сложенный вчетверо лист. — Этот «Кодекс» висел в приемной Совнаркома. Послушай: «Никогда не делай того сам, что могут сделать твои подчиненные. Если ты будешь хвататься за детали дела, то не сумеешь обозреть всего дела… Благороднее и полезнее подобрать и воспитать умелого подчиненного, способного самостоятельно решать вопросы его компетенции. Доверяй своим подчиненным. Это повышает их сознательность и чувство ответственности за дело». Каково? Мудро! Будто для нас с тобой написано. Слушай дальше. «Никогда не используй власть до тех пор, пока не убедишься, что все остальные средства воздействия не эффективны».

Геннадий достал тетрадь и принялся делать записи. Редников остановил его.