Расколотое сердце кондитера (СИ)

— А вот за тобой, Зефир, мы еще не посылали, — без намека на раздражение или злость произнес король. Вид у него был уставший, но при виде подданного небольшая морщина на лбу разгладилась. — Однако, пожалуй, хорошо, что ты здесь. Не будет нужды повторять одно и то же дважды.

Следом за Безе в комнату вошел Зефир, а Пастила и Фисташка остались стоять снаружи в коридоре, так и не рискнув войти. Когда стражники, сторожившие вход, закрыли тяжелые створки дверей — такие же позолоченные, как и картинные рамы на стенах — оставляя собравшихся внутри особ наедине друг с другом, Зефир шагнул вперед и смиренно склоняя голову, произнес:

— Прошу простить меня за дерзость, мой король, но я обязан донести до всех вас важную информацию, которую я узнал, находясь в темнице.

Зефир выпрямился, убрав за спину руки. Он долго обдумывал, как начать свой долгий монолог, но так ничего дельного и не придумав, направил взгляд за спину монаршеским особам и произнес:

— Велика вероятность того, что княжество Цитрон намеревается развязать на континенте войну, — проговорил он от волнения излишне быстро, но к его же собственному удивлению реакция на его слова была отнюдь не такой, как он ожидал.

Король Миндаль и король Пекан, с возрастом все больше напоминавшие родственников, хотя кровных уз между ними не было ни грамма, одновременно нахмурились, прикрывая глаза. Королева Ваниль сжала в кулаки лежавшие на столешнице стола ладони, а королева Киндаль, понурив плечи, горько произнесла:

— Значит, Шварцвальд был прав.

Посла в Белой комнате не было.

Зефир для надежности обвел помещение взглядом, подтверждая для себя сей факт, и продолжил свой рассказ о том, что услышал от княгини Юдзу, находясь в заточении.

— Безумие какое-то, — проговорил король Пекан, выходя из-за стола, когда Зефир дал понять, что он рассказал обо всем, что знал. — Это просто безумие.

— Иначе и не скажешь, — согласилась с мужем Киндаль. — Неужели цитронийцы настолько глупы, что верят в свою победу?

— Не цитронийцы, дорогая сестра, — произнес Миндаль. — Простому народу неведомо, что творится в головах их правителей. И цитронийский народ уж точно не глуп, как и их княгиня. Я наслышан о ней, но меня терзают сомнения насчет князя.

— Думаешь, он ничего не знает? — Ваниль покачала головой. — Быть не может, чтобы он не знал о планах своей супруги.

— До меня доходили слухи, что они давно охладели друг к другу. — Киндаль перевела взгляд на Зефира. — Что думаешь об этом?

— Боюсь, мне нечего сказать, Ваше Величество. Но я так же наслышан о разладе в княжечьей семье. Возможно, князь Каламондин действительно не знает, что затевает княгиня, но подтвердить это, увы, я не могу.

А как бы Зефиру хотелось знать об этом хоть что-то.

Он попытался вспомнить, каким было поведение цитронийских супругов, когда они оказывались рядом. Но ничего запоминающегося не отложилось в его памяти. Князь Каламондин и княгиня Юдзу в чужих глазах казались идеальной парой — оба по-царски сдержанные и величественные, передвигались они неспешно с прямо выпрямленными спинами, будто оба проглотили длинные шпаги. Вряд ли они говорили друг с другом на повышенных тонах. Даже если ссорились то, скорее всего, просто метали друг в дружку надменные и холодные взгляды.

Такими вот представлялись Зефиру их отношения.

— Неважно знает он или нет, — вмешался Пекан, — доказать мы все равно ничего не сможем. А все наши обвинения будут звучать, как попытка отыграться на княгине из-за ее обвинений в адрес Лидии. Все-таки герцог Джелато не поддержал ее и теперь у нас развязаны руки. Но я бы не стал говорить о нашей победе так поспешно.

С этим Зефиру тоже пришлось согласиться.

А вот Безе, до этого молчавший, не смог сдержать удивленного возгласа.

— Ч-что? С Лидии сняты все обвинения?

Он впервые об этом слышал. И пока обида на родителей за их молчание не стала расползаться по его сердцу, Безе убедил себя в том, что отец и матушка об этом узнали совсем недавно. Возможно буквально только что, от того самого гостя, от которого Безе прятался в покоях.

Радость от этой новости заставила его сердце учащенно забиться, ведь это означало, что Лиде больше ничего не угрожало. Но раз так, то почему это они не могли рассказать всему Конфитюру о том, что планировала сделать княгиня Юдзу? У них не было доказательств? Только слова Зефира? Но ведь у княгини тоже не было никаких доказательств того, что Лида сделала что-то плохое, и, тем не менее, цитронийку это не остановило. Она даже способствовала созыву суда аристократов!

К тому же против княгини сейчас могут выступить сразу две правящие семьи! А это уже что-то да значило.

Об этом Безе не постеснялся сообщить, но его предложение было встречено прохладно.

— Безе, мы не можем бросать слова на ветер, — покачав головой, произнесла Ваниль. — Даже если мы правы — нам нужны доказательства.

— К сожалению, — добавил Зефир, — мои слова не имею веса, мой принц. И за доказательства они не сойдут.