Расколотые небеса

Путешествие завершилось в крохотной комнатке с одиноким окном, выходящим на Темзу. Именно ее широкой гладью, из-за дождя грифельно-серой и матовой, словно асфальтовое полотно, и любовался хозяин, сидящий в кресле-каталке и укрытый до пояса старым шерстяным пледом в клетку цветов прославленного шотландского клана Кэмпбэлов. К коему он действительно относился, правда, в каком-то дальнем колене. Гость не слишком хорошо разбирался в генеалогии. Не его это был конек.

— Вам известно, сэр, что это дурная привычка, — плюхнулся он в свободное кресло, судя по скрипу, которым оно отозвалось на контакт с мощным накачанным телом, едва ли не двухсотлетнего возраста. Как и почти вся мебель в доме. — Прятаться от гостей — приглашенных, заметьте, гостей — в самом дальнем углу? Какая-то медвежья берлога, право! Паучье гнездо!

— Вы опоздали, — сухо заметил обитатель «гнезда» (так вообще-то и звался особняк на жаргоне людей, знавших о его существовании), не отвечая на саркастический вопрос.

— Бог мой! — всплеснул руками мужчина. — С каких это пор семь минут стали считаться опозданием?

— С тех самых, как я поселился здесь, — последовал ответ. — И еще двадцатью пятью годами прежде.

Он ловко развернулся вместе с креслом и сурово взглянул на посетителя из-под густых кустистых бровей, абсолютно седых, как и буйная шевелюра без малейших признаков лысины.

Хозяин, подлинное имя которого знали немногие люди в Соединенном Королевстве, а чуть более многочисленные остальные звали просто Пауком, был стар. Очень стар. Стар, насколько может быть старым существо из плоти и крови. Ходили смутные слухи, что появился на свет он еще в самом начале прошлого столетия, а первого в длинной череде прочих человека лишил жизни еще в той самой Второй Восточной войне, столь же памятной, сколь и позорной для Британской Империи.

— Давайте перейдем к делу, — занервничал гость, отводя взгляд от прозрачных, удивительно молодых глаз Паука.

— Вы торопитесь?

— М-м-м… да, в некотором роде.

— В таком случае давайте перейдем к делу, — наконец отвел свой вынимающий душу взгляд хозяин. — Вы не догадываетесь, зачем я вас пригласил.

— Наверное, чтобы поведать что-нибудь из своей чрезвычайно богатой биографии, — огрызнулся посетитель, снимая очки. — Только думаю, что вы обратились не по адресу — я не обладаю литературным даром и в качестве наемного мемуариста не гожусь.

— Бросьте ерничать, мистер…

— Только без имен! — торопливо перебил его «мемуарист». — Я вас внимательно слушаю.

— Вы — единственный остающийся у дел участник Спрингфилдского инцидента.

— У-у-у! Так вы решили послушать МОИ воспоминания?

— Я их знаю чуть ли не наизусть. Ваши отчеты двадцатипятилетней давности читаются, словно приключенческий роман. Отрицая литературный дар, вы клевещете на себя, мистер… э-э-э… не важно. Вообще, почему вы свое время пошли в армию вместо того, чтобы заняться беллетристикой?

— Не попалось ценителя вроде вас, — огрызнулся безымянный мистер. — И вообще, к чему эти дела давно минувших дней? Подобная чертовщина случается раз в сто лет. Нет, раз в тысячу лет… Если вообще не единственный раз в человеческой истории.

— Ошибаетесь.

— Неужели?… — подался вперед всем телом гость…

* * *

Давешний «бой», не торопясь, спускался по покрытой дорогим ковром лестнице, и с каждым маршем простоватое выражение постепенно сползало с его лица, будто шкурка с линяющей змеи. Куда только девался глуповатый деревенский увалень…

Почему пешком? Дело в том, что лифт не останавливался на нужном ему этаже, и поэтому гости отеля просто не подозревали о его существовании. Но он был.

Очутившись на этом самом безымянном этаже, расположенном между тридцатым и тридцать первым, лакей открыл неприметную дверь с табличкой «Служебные помещения» и прошел по неширокому коридору, в который выходили такие же двери. Освещался коридор только окном в дальнем его конце.

— Тук-тук, — произнес он, отворив одну из дверей и входя в просторную комнату, до отказа заполненную разнообразной электронной аппаратурой, помигивающей сотнями светящихся глазков, гудящей, стрекочущей и попискивающей на разные голоса. — Гостей принимаете?

— Бакшиш принес? — оторвался от дисплея персоналки худощавый, похожий на цыгана молодой человек в тельняшке без рукавов, чуть приподняв один из огромных наушников, украшающих кудрявую вороную голову. — Делись, делись…

— Влас, я в следующий раз объектив жвачкой залеплю!

— Залепи, залепи… Сразу по шеям от начальства получишь.

— На, держи свой полтинник, — принялся рыться в кармане форменной тужурки «бой».

— Брось, — отмахнулся «цыган», снова углубляясь в свое малопонятное несведущему человеку занятие. — Сменимся — пивка выпьем.

— Не лопнем, на рубль-то? — съязвил коридорный, прекращая поиски полтинника, которого в кармане, естественно, не было.

— Чего приперся? — буркнул Влас. — Колись, давай.

— Чего приперся?… — повторил парень, ероша пятерней соломенные волосы. — Не нравятся мне что-то эти американцы…

— Ну и что? Мне вот австрийцы не нравятся. Органически. Я же не впадаю в истерику при их виде.

— Слышь, Влас. Давай пощупаем их, а?