Расколотый берег

Заместитель директора был загорелым, поджарым мужчиной за пятьдесят, чем-то похожим на горнолыжника, только облаченного в серый официальный костюм.

– Не в правилах нашей школы разглашать личные сведения о бывших или нынешних учениках и учителях, – жестко начал он и осклабился, обнажив белоснежные зубы.

– Мистер Уотерсон, – ответил Кэшин, – тогда нам придется испортить вам вечер. Через часик мы приедем на грузовике, с ордером и заберем весь ваш архив. И кто знает, может быть, и журналисты подтянутся. Ну какие в наше время секреты? И представляете – школа Святого Павла в вечерних новостях. Родители будут в восторге, не сомневайтесь.

Уотерсон поскреб щеку коротко остриженным квадратным розовым ногтем. На запястье у него сверкнул медный браслет:

– Пожалуй, мне нужно проконсультироваться. Подождите меня здесь.

Дав подошел к окну кабинета.

– Какой туман на спортплощадке, – заметил он. – Прямо как в Англии.

Кэшин тем временем просматривал книги замдиректора, почти сплошь посвященные управлению бизнесом.

– Хреново у нас все идет, – сказал он. – Хуже некуда. Хорошо, что Синго этого позора не видит.

– Хорошо, что у нас, – отозвался Дав. – Представь, что было бы, если бы все шло хреново у тебя одного. Ну или почти все.

Дверь открылась.

– Прошу за мной, джентльмены, – пригласил Уотерсон. – Я успел застать нашего юриста – она уже собиралась домой. Она работает у нас два дня в неделю.

По коридору они прошли в комнату, отделанную деревянными панелями. Брюнетка в костюме в тонкую полоску сидела во главе стола, рассчитанного по меньшей мере на двадцать человек.

– Луиза Картер, – представил ее Уотерсон. – А это детективы Кэшин и Дав. Садитесь, джентльмены.

Они сели, и Картер по очереди взглянула на обоих.

– Наша школа строго охраняет личную жизнь тех, кто здесь учится и работает, – произнесла она. На вид ей было лет пятьдесят, лицо длинное, кожа вокруг глаз подтянута, отчего их выражение казалось слегка испуганным. – Мы отвечаем на подобные запросы, только если они делаются всей семьей или каким-либо членом семьи, и более того – если это лицо имеет право делать запрос. Но даже в таких случаях мы оставляем право принимать окончательное решение за собой.

– По бумажке говорите, – сказал Дав. – Я видел: вы смотрели в листок.

Она и бровью не повела.

– Та семья, которая нас интересует, оказалась по уши в дерьме, – сказал Кэшин. – Быстрее скажите «да» или «нет». Нам, знаете ли, некогда.

Картер пожевала губами.

– Не надо запугивать школу Святого Павла, детектив! Видимо, вы не понимаете, какое положение мы занимаем в городе.

– Меня это мало волнует. Через час мы вернемся и прочешем здесь каждый сантиметр, вы уж мне поверьте.

Она смотрела перед собой не мигая.

– Что вы хотите узнать об этих учащихся?

– Почему Джейми Бургойна вышибли из пансиона? Как звали его друга и почему отчислили его?

Она покачала головой:

– Невозможно. Поймите, у семьи Бургойнов давние и прочные связи со школой. Простите, но мы не…

– Не расслабляйтесь, – почти ласково сказал Кэшин. – Мы скоро вернемся. А вы пока что губы подкрасьте – для телевидения.

Кэшин и Дав поднялись со своих мест.

– Постойте, – сказал Уотерсон и тоже встал. – Мы, наверное, сможем удовлетворить вашу просьбу.

Он вышел из кабинета, а за ним, стуча каблуками, вышла и Луиза Картер. Из-за двери было слышно, как они быстро о чем-то переговорили, затем она вернулась и встала у окна. Потом села на свое место, прокашлялась и спросила:

– Я вас обоих, случайно, не могла видеть по телевизору?

На противоположной стене висела картина, состоявшая сплошь из серо-коричневых вертикальных полос, и Кэшин внимательно разглядывал ее. Почему-то она напоминала ему джемпер, который связала для Берна одна дальняя родственница.

Когда-то ему хотелось, чтобы эта женщина была о нем хорошего мнения.

– Может, вы видели меня, – сказал Дав. – Я ведь работаю под прикрытием. Бороду иногда отпускаю.

Вошел Уотерсон. Он положил на стол две желтые папки и сел.

– Я готов рассказать вам обо всем, – деловито произнес он. – Можете перебивать меня, не стесняйтесь.

Женщина начала:

– Дэвид, мы можем…

– Джеймс Бургойн и мальчик по имени Джастин Фишер учились в одном классе и в интернате тоже жили вместе, – перебил ее Уотерсон. Он посмотрел на женщину, на Кэшина и продолжил: – Думаю, имею право заявить, что лично я считал Джеймса крайне трудным молодым человеком. А Джастин Фишер вообще был самым опасным учеником за все тридцать шесть лет, которые я работаю в образовании.

Картер подалась вперед:

– Дэвид, такая откровенность просто неуместна. Можно мне…

– А в чем дело? – спросил Кэшин.

– Помимо прочего их подозревали в организации двух поджогов – на складе спортивного оборудования и в здании интерната.

– Дэвид, пожалуйста…

– Дело-то уголовное, – заметил Кэшин.

– Ну конечно, мы обратились в полицию, – подхватил Уотерсон, – но о своих подозрениях не рассказывали, и дело окончилось ничем. Но мы попросили отчима Джеймса забрать мальчика из интерната, чтобы разделить эту пару.

Женщина подняла руки:

– Ну, может быть, на этом…