Расколотый берег

– Мать Донни заявила, что он был дома в ту ночь, когда напали на Бургойна. Встретимся в суде.

– Жду не дождусь.

Кэшин вошел в участок и позвонил обвинителю.

– Против освобождения под залог серьезно возражаем, – доложил он. – Расследование проведено поверхностно. Настоящий виновник может договориться со свидетелями или вовсе сбежать.

В одиннадцать пятнадцать утра Дав и Кэшин уже были у дверей участка.

– Вам звонил инспектор Виллани, – сообщил дежурный полицейский.

– Что там у тебя с мобильником? – недовольно бросил Виллани.

– Извини, отключил.

– Слушай, парня отпускают под залог.

– Почему?

– Потому что министр дал указание главному комиссару, который дал указание комиссару по уголовным делам, который дал указание мне. Дело политическое. Они не хотят, чтобы с Донни в тюрьме что-то случилось.

– Как их чести будет угодно.

– Донни отпускают под залог, – сказал Кэшин Даву.

– Слабаки! – ответил Дав. – Ну и слабаки! Это же капитуляция!

Дежурный полицейский указал на дверь.

– Готовьтесь, там комитет по встрече. Телевизионщики.

Кэшин похолодел. Почему-то как раз об этом он забыл.

– Вот и разбирайся с ними, – обернулся он к Даву. – Ты же городской.

Дав покачал головой:

– Что-то быстро вы записались в деревенские.

Они вышли на улицу, навстречу вспышкам и блестящим черным зрачкам телекамер, меховым микрофонам, тянувшимся к ним на длинных ручках. Вокруг толкалось не меньше десяти человек.

– В чем обвиняют Донни Култера? – задала первый вопрос женщина в черном, с обесцвеченными, залитыми лаком волосами.

– Без комментариев, – ответил Кэшин. – Скоро все станет известно.

Они едва протискивались через толпу, а операторы забегали вперед и снимали, как они уходят по зимней улице под серым, неприветливым небом. Завернув за угол, они увидели толпу у дверей суда.

– Мисс Каслман постаралась, – сказал Дав.

Люди расступились, образовав узкий коридор. Кэшин и Дав прошли, натыкаясь на враждебные взгляды, и в полной тишине поднялись по ступеням.

– Палачи! – крикнул мужчина в поднятом вязаном шлеме слева от Кэшина. – Только и можете, что детей убивать.

– Сволочи! – поддержала его женщина справа. – Подонки!

В коридоре и небольшом зале суда было людно. Они с трудом протиснулись к обвинителю, старшему констеблю.

– Все переменилось, – сказал Кэшин. – Не возражаем против выпуска под залог.

Она кивнула:

– Слышала уже.

Они заняли свои места на стороне обвинения. Дав огляделся.

– Мы тут единственные представители сил правопорядка, – заметил он. – А где же Хопгуд, лучезарный глава местной полиции?

– Может, сбивается с ног в поисках замены Ка-Ди и Престону, – предположил Кэшин.

Дав быстро глянул на него, сверкнув стеклами очков.

Вошли Хелен Каслман и какая-то пожилая женщина. Кэшину показалось, что Донни – точная ее копия.

Ровно в двенадцать пятнадцать под приветственные крики в зал ввели Донни Култера. Он смотрел только на женщину рядом с Хелен Каслман. Та в ответ улыбнулась ему и ободряюще подмигнула.

Присутствующих попросили замолчать, потом встать. Вошел и занял свое место судья. Круглое розовое лицо и зачесанные на лысину жидкие седые пряди делали его похожим на преждевременно постаревшего ребенка.

Обвинитель представил Донни, объявил, что тот обвиняется в попытке убийства. По аудитории пробежал недовольный ропот, и пришлось снова призвать к порядку.

– Решение принято под явным давлением, ваша честь, – сказал обвинитель, – но обвинение не возражает, чтобы обвиняемого выпустили под залог.

Судья взглянул на Хелен Каслман и кивнул.

Она поднялась.

– Я Хелен Каслман, ваша честь, представляю интересы мистера Култера и настаиваю на том, чтобы он был отпущен под залог. Мой клиент никогда не привлекался к уголовной ответственности, а обвинение ему предъявили при невообразимо трагических обстоятельствах. Всего несколько дней назад на его глазах погибли его двоюродный брат и друг, погибли в результате несчастного случая с участием полицейских…

С галереи раздались хлопки и крики одобрения. Судебный чиновник опять потребовал тишины в зале.

– У нас здесь суд, а не митинг, миссис Каслман! – хриплым голосом заметил похожий на ребенка судья.

Хелен Каслман кивнула:

– Я и не собиралась ораторствовать, ваша честь. Мой клиент – ни в чем не повинный мальчик, жертва обстоятельств. Он потрясен тем, что произошло, он должен сейчас находиться дома, вместе с семьей, и готов предоставить все сведения, которые может затребовать суд. Благодарю вас, ваша честь.

Судья нахмурился:

– Обвиняемый выпускается под залог. Он должен находиться дома с девяти часов вечера до шести часов утра и обязан ежедневно отмечаться в полицейском участке Кромарти.

Послышались аплодисменты, шум, призывы соблюдать тишину.

Кэшин посмотрел на Хелен Каслман. Она наклонила голову и тонко улыбнулась ему в ответ. А он снова почувствовал себя подростком, который, умирая от желания, гадает, может ли такая красивая, богатая и умная девочка поцеловать его.

* * *