Расколотый берег

Обе машины снесли стену с этой картинкой, повредили несущие балки, и на них рухнула крыша.

Потом водитель «универсала» вспоминал, что внедорожник быстро дал задний ход, выбрался из развалин во двор и скрылся с места происшествия. Его нашли за шесть километров оттуда, на парковке у супермаркета.

В той раздавленной всмятку машине погиб Шейн Дейб. Рэя Сэрриса так и не нашли. Он как сквозь землю провалился.

Кэшин встал, налил себе еще виски и принялся смаковать его. Захотелось послушать музыку.

Он поставил диск Каллас, поудобнее устроился в кресле. Голос дивы плыл вверх, к потолку, возвращался вниз, тревожил собак. Они нехотя поднимали сонные головы – они знали, что такое опера, может, даже любили ее.

Он закрыл глаза. Следовало подумать кое о чем другом.

Сколько таких, как Дейв Ребб, исчезли, испарились, предпочли стать невидимками? Были люди как люди, с документами и всеми делами, и вдруг уходили бродить по стране, легко разрушив возведенные государством стены. Номер в налоговой инспекции, медицинская страховка, права, счета в банке – все это им было теперь не нужно. Люди-невидимки работали за наличку, а держали ее либо у себя в кармане, либо на счете у какой-нибудь сердобольной души.

Интересно, у Дейва есть хоть какой завалящий документ? Нет, он скорее инопланетянин, которого забросили из космоса на всеми забытую ферму, откуда, казалось, ближе до звезд, чем до соседнего городка.

Мир не совершенен. Не зацикливайся. Двигайся дальше.

Это Виллани хорошо посоветовал. Лучший его друг… Такое не забывается. Лучший друг. Из скольких? Знакомства не считались, знакомые – это не друзья. А друзей немного.

Кэшин никогда не набивался на дружбу, никогда ее специально не поддерживал. Кто такой друг? Тот, кто помогает переезжать? Или ходит с тобой на футбол, а потом в паб? Ну да, так делал Вуди, они вместе пили, ходили на бега, играли в крикет. За день до того случая с Рэем Сэррисом они вместе обедали в тайском ресторанчике в Элвуде. Новая пассия Вуди, по имени Сандра, компьютерщица с высокими скулами, была с ними, смеялась, поглядывала на Вуди, а сама поглаживала ногой в тонком чулке ногу Кэшина, до самого колена.

У него сразу встал. Это был последний раз, когда он ощущал что-то подобное.

Вуди несколько раз заходил к нему в больницу, но потом они с Кэшином не встречались – что-то между ними разладилось. Нет, не из-за той посиделки в ресторане… из-за Шейна Дейба. Все думали, что он был повинен в гибели Шейна Дейба.

Они были правы.

Шейн погиб потому, что Кэшин взял его с собой, – проверить, верна ли его догадка, что Сэррис вернется в дом своего напарника-наркоторговца. Шейн сам тогда напросился. Но Кэшин не снимал с себя вину – он ведь был старший офицер и не имел никакого права втягивать неопытного мальчишку в свою одержимую охоту на Сэрриса.

Синго никогда его не винил. Когда миновало самое страшное, он каждую неделю приезжал к нему в больницу. В первый же визит он нагнулся к нему и сказал: «Слушай, паршивец, а ты был прав. Этот ублюдок вернулся».

Он выпил еще. Подумай о настоящем, сказал он себе. Всем очень хотелось, чтобы Донни и Люк были убийцами Бургойна. Это оправдывало бы смерти Люка и Кори. И самоубийство Донни тогда объяснялось – как признание им собственной вины.

Невиновным мальчишкам навесили ярлык убийц честного, достойного, щедрого человека. Двойная несправедливость… А тот, кто это сделал, сбежал, как Рэй Сэррис, и сейчас гулял где-то, смеялся, шутил. Кэшин прикрыл глаза и вдруг увидел неподвижные лица мальчишек: один еле дышит переломанной грудной клеткой, другой задыхается в черной дымке, умирает в сырой ночи, среди отражений света в лужах воды и крови.

Он сделал еще глоток, потом другой, заснул прямо на стуле, проснулся как от толчка, почувствовал, что сильно замерз, – огонь еле горел, по крыше вовсю барабанил дождь. Часы на микроволновке показывали 3.57 утра. Он принял две таблетки, запил их полулитром воды, выключил свет и, не раздеваясь, лег в постель.

По обеим сторонам кровати вольготно расположились собаки, счастливые тем, что в такую ночь им не надо тащиться в конуру.

* * *

В замороженном мире снова настало утро, дул западный ветер, принося с собой порывы дождя и градины величиной с зерна граната.

Кэшину было не до погодных катаклизмов. Он чувствовал себя на редкость мерзко и понимал, что должен получить по заслугам. Вместе с собаками они дошли до океана, под хлесткими ударами ветра добрались до устья ручья, тяжело шлепая по мокрым дюнам, по пляжу, который как будто скукожился от холода.

Сегодня течение Каменного ручья было особенно сильным, он широко разлился в устье, накрыл водой песчаные отмели. На другом берегу стоял человек в старом плаще и бейсболке, забросив легкое удилище туда, где пресная вода ручья встречалась с соленой океанской. У его ног крутилась маленькая коричневая собачонка, она заметила пуделей, со всех ног бросилась к кромке воды, отчаянно затявкала и запрыгала от усердия на своих тонких лапках.