Расколотый меч (СИ)

– Воздуха в легких еще на полтора часа без передышки. А еще мне хочется повыть в небеса и искусать какого-нибудь вампира… тысяча дохлых крякодуглов!! Я сам бы стащил этот чернокорень у Зелхеса, таскал же я из-под носа у нашего герцога его любимых закопченных червей! Но он не вылезает из своей лаборатории, да еще эта печать!

Он гневно потряс кулаками, но проделал это в полном молчании. Потом взглянул на меня и Бо и выжал из себя смешок:

– Я еще не говорил вам, как страшен в гневе?

– Ты у нас страшен всегда, – любовно ответила Бо, озабоченно трогая пальцем прыщик на подбородке.

Я махнула на этих двоих рукой. Они волновались за Йехара не меньше меня, но ситуация и в самом деле складывалась – хоть ты пойди к дворцовому алхимику да попроси у него несчастный чернокорень!

– И что, эта печать только на людей действует? – наивно спросила я, не подозревая, во что это выльется.

– Веслав говорит, да. Правда, призракам к нему тоже ходу нет. Но ты права – мы можем дрессировать котят. Когда их кровожадная вереница покажется на пороге алхимической лаборатории, Зелхес просто вынужден будет бежать, предварительно отдав им чернокорень. Бо, не плачь, я пошутил… собственно, а кого тебе жалко – нас, котят или Зелхеса?

Бо тихонько хлюпала носом в платочек, дрожа как при ознобе. Когда я дотронулась до ее локтя, она только помотала головой и отодвинулась на пару сантиметров. Трясущимися пальцами она судорожно обдирала лепестки с роз.

– С-с-себя…

– Хочешь я обниму тебя и посочувствую? Или повоем в небо вдвоем?

– Эдмус, молчи, с ней что-то не то. Бо, почему тебе жалко себя?

Лепестки роз художественно летят по воздуху. Лепестки нежные, изломанные, а стебли – колючие и страшные теперь, когда самих цветов больше нет.

– А-а! А если я назад не приду, когда пойду к этому Зелхесу?

– Бо, так ведь никто тебя не собирается посылать…

– Тем более что вряд ли его можно охмурить.

– Какие вы вдвоем тупые! – рассердилась блондинка, и одним этим восклицанием повергла нас со спиритом в глубочайший шок. – Как будто я вот так и пойду его охмурять! То есть, я, конечно, не совсем против, но…

Но здесь до нас уже дошло очевидное, и это очевидное заставило нас побледнеть.

– Но пантера – это же все равно твоя сущность…

– А если она избавится от контроля, сожрет там добрую половину лаборатории и вместо этой половины лаборатории Зелхес увидит здоровую пантеру в розовых пятнах? И вообще, разве ты сможешь превратиться, когда захочешь?

Бо длинно всхлипнула и вытерла нос жестом, исполненным поистине королевского величия.

– Я превращусь. Я вот про Йехара подумаю, и… и если надо – я даже два раза превращусь! Я даже в эту дуру для него превращусь, а у нее, кстати, перхоть!

Великие жертвы, великие…

– У пантеры перхоть? – с легким непониманием осведомился спирит.

– Это она про Виолу.

– Только я, наверное, этот чернокорень там не найду, – призналась Бо, рассматривая себя в зеркальце. – Даже если Веслав мне его нарисует. И даже если я там обратно превращусь в себя. Ну… просто, вы меня знаете… если этот чернокорень плохо пахнет? Или если я все-таки принесу что-то совсем не такое?

Нам с Эдмусом стало не по себе при мысли о том, что именно Бо может принести из лаборатории Зелхеса.