Расколотый мир

– Да. Я не стал сразу вам говорить, собирал информацию. Первое: мы все, даже я, хотя крови Черного во мне какие-то капли, ощущаем усиление голода и потребности подпитаться, как бывало, когда открывался крупный переход между мирами. Если бы мы посещали храмы как легализованные темные, возможно, и не почувствовали бы, но сейчас…

– Сейчас тягу к чужой энергии не сравнить даже с ощущениями, которые появились после ритуала с кровью Марины Рудлог, и голод не утихает, – вмешался в разговор Константин Львовский, маг, который и привел третью Рудлог к заговорщикам.

– Именно, – кивнул Брин. – Значит, грань между мирами стала тоньше. На нас по-разному это воздействует, но, например, Дугласу, как самому близкому из нас к Гёттенхольдам, пришлось уходить к монастырю, потому что контролировать себя он уже не мог. На всякий случай все темные братья пьют настойки из растений с храмовых земель.

Черныш слушал внимательно, сейчас как никогда похожий на хищную птицу – блеском темных глаз, наклоном головы. Настойки были спасением, потому что опасности подвергались свои же, не являющиеся потомками Темного жреца. Например, сам Данзан Оюнович, чья аура светила и манила, как горячий и сытный маяк.

– Возможно, нужно немного подождать, – продолжал Брин. – Грань истончается. После смерти королевы Рудлога прошло почти семь лет, когда отток ее силы стал заметен и привел к изменениям стихийного фона на Туре и ослаблению Стены вокруг Рудлога.

– У нас нет семи лет, – сухо напомнил Черныш. – Еще год-два в лучшем случае, и Тура станет планетой нежити. И если смерти Белых королей недостаточно, то можем ли мы позволить себе ждать, чтобы это понять?

Он осмотрел хмурые лица соучастников – и пожилых, и совсем молодых. Да, часть из них были фанатиками, но в основном здесь присутствовали обычные люди. И убийства для них, даже оправданные высшей целью, не являлись тем, с необходимостью чего легко было смириться.

– Не думайте, что я испытываю радость от того, что нам приходится делать, – резко проговорил Черныш. – Я близко общался с отцом Луциуса Инландера, неоднократно пересекался с ним самим и крайне его уважал. Но трудные времена требуют трудных решений.

– Мы все это понимаем, – сдержанно и сочувствующе сказал Брин. Остальные хмуро кивали. – Но есть еще кое-что, о чем вы должны знать, Данзан Оюнович. Дело в том, что после смерти Белых королей у некоторых из нас начались очень странные сны. Сны о другом мире, о поселениях крылатых людей, очень похожих на вторую ипостась потомков Черного Жреца, дар-тени. Я бы не придал этому значения, если бы не массовость и навязчивость этих снов. Там мы… в другом теле, с другими воспоминаниями, Данзан Оюнович. И я вспомнил. Вспомнил о том, что рассказывал Роман Дмитриевич Соболевский о себе и Фабиусе Смитсене.

Соболевский тоже видел подобные сны, и он утверждал, что там, в ином мире, в физическом теле неведомым образом существуют наши вторые ипостаси, связанные с нами ментально. У кого кровь посильнее или кто достаточно усилился, тот может видеть сны или даже (но тут он только предполагал), ментально путешествовать туда, в другое тело, в другой мир. А со Смитсеном случилось обратное явление. Он тоже долго видел сны о другом мире, и его дар-тени были доступны его воспоминания, а самому Смитсену – воспоминания дар-тени. К магии Фабиус никакого отношения не имел, сам происходил из Инляндии, о темных предках знал и наследовал даже родовой инвентарь, но предпочитал скрываться и сбивать периодическую тягу подпитаться семейными настойками. Но ему не повезло: он отправился с экспедицией в горы, в район разлома, и, пока его группа исследовала пещеры, в тех местах произошло одно из сильнейших землетрясений столетия с гигантским выбросом энергии. Группу завалило, а брат Фабиус впитал эту энергию и выпил членов своей группы – и полученного хватило на прорыв из Нижнего мира его дар-тени. Мы можем только предполагать, почему он не сошел с ума, – одержимые все слетают с катушек на почве бесконечного поглощения силы. Полагаю, из-за изолированности в пещере. Ему просто неоткуда было взять еще подпитки.

Фабиус Смитсен

Фактически вышло так, что две личности слились в одну. И уже после этого началась его работа по поиску информации о возвращении вторых ипостасей на Туру. Именно он нашел пророчество старой ведьмы на поминальной плите одного из Гёттенхольдов, именно он первый предположил, что Черный Жрец заключен в ином мире. Именно он начал объединять темных. Благо ему будто потворствовала удача: его геологоразведывательная группа в первые же дни обнаружила клад с бриллиантами, которого хватило, чтобы сделать Смитсена богатейшим человеком и облегчить его поиски.

– Жаль, что удача не осталась с ним до конца, – немного иронично, но с уважением проговорил Черныш. Брин пожал плечами. В полумраке пещеры – света, увы, не хватало – его лицо казалось совсем болезненным.