Расколотый разум

– Ничего? Ты всегда ничего не делаешь. Всегда. А сейчас лжешь. На пороге такого низкого поступка. Как я и сказал, ты перешла границы.

Луна была достаточно яркой, чтобы я видела их лица. Оба так и светятся правотой. Битва двух ангелов мести.

– Пора Джеймсу было узнать, время понять, что в его небольшой семейке есть свои странности, свое… неприятное прошлое. Что у него в гнезде лежит яйцо кукушки. Что он рогоносец. Что не он один ходил налево. Он держал Фиону за руку. Шутил, как она меняется, как она не похожа на него самого. Это была самая подходящая возможность, именно такой я и ждала. Возможность, которую нельзя было упускать. Правда должна была выйти наружу.

– А ты была просто орудием этой правды?

– Я ничего не сказала. Я просто посмотрела. Всего один взгляд. Это все, что нужно было Джеймсу. Девяносто процентов вероятность, что он был здесь. И как мог не быть?

– То есть ты лгала, когда говорила, что ничего не знаешь.

Питеру было сложно управлять своим голосом и дыханием. Никогда его таким не видела. Обычно его так сложно вывести из себя, прямо спящий гигант.

– Я никогда не лгу. Я ведь не сказала ни слова. Ни слова. Так что нет. Я никогда не лгу.

– Кроме крайних случаев, это правда.

– Что это еще значит?

– Когда это важно для тебя самой, когда приходится защищаться от недопустимых последствий, ты похожа на нас, простых смертных.

– Скажи хоть раз, когда я солгала. Всего раз. Не тот, о котором мы сейчас говорим.

– Придется вернуться на пятьдесят лет назад. Но это было, а у меня долгая память. – Питер теперь говорил спокойно, подбирая слова. – Тест по философии в 1966 году.

Молчание. Аманда не шелохнулась. Я слышу лишь шум машин, летящих по улице Фуллертон.

– Как ты об этом узнал?

– Я был научным ассистентом профессора Грендалла. Ждал снаружи его офиса. Дверь была полуоткрыта. А ты все отрицала. Что ты сжульничала, списала. То есть ты лгала.

– Конечно же. Это было необходимо.

– А потом, после твоего ухода, профессор Грендалл вышел, увидел меня, покачал головой и сказал: «Какая женщина. Какая жесткость. Далеко пойдет».

– А ты что ответил?

– Осторожнее. Вы говорите о моей будущей жене.

– То есть когда ты меня нагнал во дворе в том году?

– Я уже все решил.

Снова тишина. Аманда отступила на шаг, положила руку на ограду, окружавшую садик, и обхватила пальцами одну из железных пик.

– Что же. Ты точно знаешь, как победить в споре.

– Мне не нужна была победа.

Мы с Питером снова расслабляемся. Его плечи опускаются, он запускает руку в волосы и треплет их – жест умиротворения, который он использует с Амандой.

– Тебе она никогда не нужна. – Я видела, как ее пальцы отпускают ограду. Она тоже поднесла руку к голове, как будто бы та болела.

– Так зачем ты это сделала? – спросил Питер. – Заставила его осознать его сомнительное отцовство. И единственную измену Дженнифер, о чем все остальные знали уже девять лет. Как я уже говорил, ты не станешь врать не в крайнем случае. Что происходит?