Расколовшаяся Луна

Мама прошла вперед и провела меня в папин кабинет. Мне пришлось сглотнуть, когда я переступила порог. Мое горло сжалось. Черт, папа, почему тебя здесь нет, подумала я в отчаянии и крепко схватилась за книжную полку. В его рабочий кабинет я больше не заходила с того времени, как он пропал.

Его письменный стол был совершенно пуст — не считая конверта, который лежал точно в центре рабочего стола.

— Он всегда оставлял его там лежать, когда отправлялся на одну из своих конференций, — прошептала мама. — И я уверена в том, что он предназначен для нас. Что мы должны открыть его.

— Он определено для тебя, — сказала я быстро и хотела сбежать, но мама удержала меня за запястье.

— Нет, Эли, останься здесь. Оно для нас обеих, — я вырвала свою руку из ее, но не убежала. Какое-то время мы просто стояли молча и разглядывали конверт.

— Кто его откроет? — спросила, наконец, мама испуганно. Вздохнув, я подошла к столу, взяла его в руки и хотела просунуть папин серебряный нож для бумаги в щель конверта. Но этого не понадобилось, потому что конверт был не запечатан. Письмо немного выскользнуло, когда я переворачивала его, и коснулось, щекоча, кончиков моих пальцев. Я уронила конверт на стол, как будто он порезал мою кожу. Мама застонала.

— Это сделать мне?

— Нет! — выкрикнула я быстро и снова взяла его в руки, чтобы высвободить лист письма из его убежища и развернуть его. Тихое тиканье старомодных часов отозвалось у меня в ушах, пока я, наконец, не смогла заставить себя посмотреть вниз. Да, это был почерк папы.

— Читай, — попросила меня мама и сделала шаг в мою сторону.

Оборонительно я отступила к окну. Я не хотела отдавать это письмо, пока не прочитаю его и, тем не менее, я боялась того, о чем оно расскажет. Я несколько раз зажмурилась, пока буквы не стали выглядеть более четко.

— Теперь это случилось, — начала я читать дрожащим голосом. — Я не вернулся, и вы открыли конверт. Это хорошо. У меня есть два поручения — по одному для каждой из вас, — мама тихо фыркнула. Я не знала, из-за протеста или скорби. Я заморгала, смахивая слезы с ресниц, чтобы можно было читать дальше.

— Так как я точно знаю, что вы не потерпите какие-либо приказы, потому что одна упрямее другой, то я назвал мои приказы поручениями. И я был бы очень рад, если вы последуете им. Эли: верни Пауля назад. В его стенах ты найдешь ключ от сейфа. Мия: держи позицию. Не продавай дом. Не переезжай.

Я люблю вас. И я с вами. Никогда не забывайте об этом, — мама опустилась на зеленый кожаный диван, в то время как я читала папины строчки, и я тоже почти больше не могла стоять.

— Что этот сумасшедший собственно себе вообразил? — прорычала мама после короткого молчания, во время которого она несколько раз напряженно сглотнула и высморкалась, — Останься здесь. Держи позицию. Мы что, на войне, или как это понимать?

— Я не могу этого сделать, — ответила я беззвучно и как бы самой себе. — Я не могу сейчас уехать, — в то же время, глубоко внутри себя я знала, что ничего не желала больше, чем какое-то задание, даже если оно казалось таким невозможным и недостижимым как это.

Мы снова замолчали. Потом мама набрала побольше воздуха в легкие, выпрямилась и повернулась ко мне.

— Нет. Мы должны поехать. Если мой муж предпочитает исчезнуть в мире Демонов Мара, я хочу, по крайней мере, чтобы мой сын был со мной рядом. Лео прав. Нам нужно вернуть Пауля. Кроме того, у него мы найдем ключ к сейфу. А я чертовски хочу знать, что находится в этом сейфе.

— Мама. Он имеет в виду не нас. Он имеет в виду меня. Ты должна остаться здесь, пишет он, — запротестовала я слабо. Вдруг мне стало ясно, что мама вообще только что сказала. Мир Демонов Мара. Теперь она это произнесла. Демоны Мара. Они существовали. А если существовали они, то, возможно, также существовал и Колин.

— Так, значит, он пишет, да? — мама сердито уперлась руками в бока, — Мне наплевать, что господин пишет и приказывает. Я не позволю тебе поехать одной в Гамбург, никогда! Это исключено!

— Но папа не просто так написал об этом, и я думаю, что Пауль едва ли посчитает классным, если мы появимся там у него вдвоем и начнем его убеждать. — Я почувствовала, как мой нерешительный протест умножился, стал прочным — несгибаемым. Идея отца не была такой уж плохой. Да, мне нужно было задание, чтобы не сойти с ума, чтобы, наконец, быть чем-то занятой. И, в конце концов, я использовала эту страшную зиму, чтобы получить права. Но сначала я должна выяснить: действительно ли папа пропал без вести, а не лежал где-то в больнице, надеясь получить от нас какие-то известия.

— Мы подождем, пока не получим известия от полиции, — предложила я маме, которая все еще выглядела так, как будто в следующий момент разломает в кабинете все на куски, а потом подожжет. — Хорошо? Если они ничего не выяснят, то я поеду.

— Эли, я потеряла своего сына, и я не хочу еще потерять и свою дочь.

— Ты не потеряешь меня. И я верну Пауля. Если поеду. Обещаю тебе. Он больше послушает меня, чем тебя, не так ли?