Раскопай эту чертову могилу

— Кстати, насчет твоей блондинки. Ты, кажется, говорил, что она работает в похоронном бюро братьев Рэнд?

— Совершенно верно.

— И она вчера звонила тебе около восьми вечера?

— Да. Я не сказал вам: она позвонила потому, что подслушала разговор — двое мужчин рассуждали о том, с каким удовольствием они разделаются со мной. — И я, пересказав всю историю, закончил: — Где-то около часа ночи они сговорились мне позвонить — чтобы выманить из дома. А потом Лютер должен был подложить бомбу под кровать. — Я теперь и сам понимал, что рассказ мой звучит малоубедительно и, признаться, весьма странно.

Однако никто его не прокомментировал.

— Это правда, — настаивал я. — По крайней мере, она мне так все изложила — и не раз. Но теперь события начинают выглядеть...

— Ты весь вечер таскал револьвер с собой? — спросил Роулинг.

— Да. Если не считать того недолгого времени, когда клал в бардачок машины.

— Зачем?

— Ну... пришлось. Сам знаешь, когда у тебя пылкое свидание с девушкой...

— И никто не мог взять его из бардачка?

— Билл, никто не мог взять ни револьвер, ни саму машину. К тому же я находился в противоположном от Лос-Анджелеса конце, в Голливуде.

— Значит, ты утверждаешь, — вмешался Сэмсон, — что в течение всего вечера никто не мог воспользоваться ни твоей машиной, ни револьвером?

— Клянусь. Окончательно и бесповоротно. И когда ты получишь результаты экспертизы, тебе придется проглотить свою сигару, дружище.

Зазвонил телефон. Сэмсон взял трубку и что-то записал. Потом, нарочито медленно — ну, прямо душу выматывает — раскурил свою сигару. Комнату начали затягивать ядовитые клубы дыма, но на сей раз никто и не подумал отпускать по этому поводу традиционных шуточек.

Сэмсон поднял на меня глаза и, с сожалением пожав плечами, сообщил:

— Никакой Джун Кори в отеле «Визерли» не знают. И, насколько удалось установить, нигде поблизости тоже...

— Позволь...

— У братьев Рэнд никакая Джун Кори не работает, к твоему сведению. И не работала. Женщин туда вообще не берут. Двое наших офицеров показали твое фото мистеру Трупенни — им пришлось поднять его с постели, — и он утверждает, что никогда не видел тебя...

— Не видел? Но ведь я же был там сегодня днем. Поставил эти шутихи...

— Что поставил? — поспешно переспросил Роулинг.

— Я установил... шесть бабахалок... на кладбище. — Я судорожно сглотнул. Да уж, история — глупей некуда. — Понимаете, я хотел выманить их всех из похоронного бюро, чтобы заглянуть в архивы. И мой план сработал. Оба, Трупенни и Джун — та самая блондинка, — в панике выскочили на улицу. А когда я уже собирался уезжать, меня схватили эти придурки, Джейк и Пот, и приволокли домой к Джо Черри.

И я коротко посвятил их в подробности моего вынужденного визита к Черри.

— Черт, это не иначе как Черри. Меня явно подставили, и дирижировал всем этим, скорее всего, Джо Черри.

— А как быть с твоим «кадиллаком»? Ты признал, что он твой. Хотя нам это и так известно.

— Ну да. — У меня даже во рту пересохло. — Посудите сами. Я пробыл у себя в квартире по меньшей мере полчаса. Примерно с двенадцати до половины первого. За это время кто-то мог взять машину, проехать пару кварталов, сбить кого-нибудь и поставить «кадиллак» на прежнее место. Возможно, это была блондинка, которая чего-то испугалась и ударилась в панику. А что, если был не один, а два наезда?

Никто не нарушил молчания. Просто сидели и смотрели на меня.

— Возможны и другие варианты, — продолжал я. — Пока машина стояла за отелем, ее побили, помяли и испачкали кровью...

На этот раз мне ответил Сэмсон. В его голосе звучала усталая безнадежность.

— Вот рапорт криминалистов. Кровь, волосы — все совпадает. Это твоя машина, Шелл. Группа крови и волосы на ней соответствуют крови и волосам погибшей девушки. Кроме того, имеются частицы кожи, характер повреждений и все остальное...

Мне вдруг стало тошно. В голове снова горячим гейзером запульсировала боль. Строго говоря, она и не думала униматься с тех самых пор, как, почти сутки назад, Джейк с Потом отделали меня возле меблирашек «Бискайн» — из-за эмоциональных и прочих перегрузок. Все последнее время мне почти удавалось не обращать на нее внимания, однако теперь ее сила удвоилась, если не утроилась. Вдобавок ко всему, боль обручем стянула и шею.

Когда я заговорил, собственный голос показался мне каким-то чужим и тусклым:

— Что-то здесь не так. Фил. Если все было спланировано против меня заранее, то должно быть... то есть, они могли... я имею в виду тех, кто все затеял... могли остановиться и прихватить волос погибшей и крови...