"Раскопанная Библия"

С разрушением Второго Храма в 70 г. н.э. и возникновением христианства, независимая сила Библии зарекомендовала себя как формирующее образование, а не только как блестящее произведение литературы или сборник древних законов и мудрости. Она была основой для постоянно расширяющегося развития в Мишне и Талмуде раввинистического иудаизма и была признана как «Ветхий Завет» формирующимся христианством. Осознание духовного происхождения от Авраама и общее переживание Исхода из рабства стали общим мышлением постоянно растущей сети общин по всей Римской империи и Средиземноморью. Надежда на будущее освобождение, но уже без привязки к потухшей земной династии Давида, сохранилась в пророческих и мессианских ожиданиях иудаизма и в христианской вере в то, что Иисус был потомком Давида. Горькая смерть предполагаемого мессии Иосии за много веков до этого установила шаблон, который будет жить на протяжении всей истории.

В последующие столетия Еврейская Библия будет беспрецедентным источником солидарности и идентичности бесчисленных общин. Подробности её историй, взятых из сокровищницы древних воспоминаний, отрывочных историй и переработанных легенд, имели силу не в качестве объективной хроники событий в крошечной земле на восточном берегу Средиземного моря, а в качестве вневременного выражения того, каким может быть божественное предназначение народа. Так же, как и подданные Карла Великого отдавали ему дань как новому Давиду-завоевателю (а последователи турецкого султана Сулеймана видели в нём мудрость Соломона), другие общины в самых разных ситуациях будут отождествлять свою борьбу с борьбой библейского Израиля. Европейские средневековые общины крестьян поднимались на апокалиптические восстания с образами и героями еврейской Библии в качестве своих боевых знамён. Пуританские поселенцы Новой Англии, воображая себя странствующими в пустыне израильтянами, зашли так далеко, что в своих новообретенных полях и лесах воссоздали Землю Обетованную — с её Салемом, Хевроном, Гошеном и Новым Ханааном. И никто из них не сомневался, что библейский эпос был правдой.

И только тогда, когда еврейская Библия стала расчленённой и изучалась в отрыве от своих мощных функций в общественной жизни, богословы и исследователи Библии стали требовать от неё то, чем она не была. В 18-м веке в эпоху Просвещения поиски тщательно точных, поддающихся проверке, исторических фактов Библии стали (и остаются) предметом ожесточённых дебатов. Понимая, что семидневное создание мира и спонтанные чудеса не могут быть удовлетворительно объяснены наукой и разумом, учёные начали отбирать то, что им в Библии казалось «историческим», а что нет. Возникли теории о различных источниках, содержащихся в тексте Библии, а археологи спорили над доказательствами, которые доказывали или опровергали историческую достоверность определённого библейского отрывка.

Тем не менее, целостность Библии и, по сути, её историчность не зависят от послушного исторического «доказательства» любого из её конкретных событий или личностей, таких как разделение Красного моря, рёв труб, обрушивший стены Иерихона, или убийство Давидом Голиафа одним выстрелом из пращи. Сила библейской саги связана с тем, что она является убедительным и последовательным повествовательным выражением вечной темы освобождения народа, продолжающегося сопротивления угнетению, и поисков социальной справедливости. Она красноречиво выражает глубоко укоренившиеся чувства общего происхождения, переживаний и судьбы, в которых нуждается каждое человеческое сообщество для того, чтобы выжить.

В конкретных исторических условиях, мы теперь знаем, что эпос Библии впервые появился в ответ на лишения, трудности, проблемы и надежды, с которыми сталкивались люди в маленьком Иудейском царстве в течение десятилетий до его разрушения и крошечная храмовая община Иерусалима в послепленный период. Действительно, самым большим вкладом археологии в наше понимание Библии может быть осознание того, что такие небольшие, относительно бедные и удалённые сообщества, такие как Иудея конца монархии и послепленный Йеҳуд, могли создать основные контуры этого длительного эпоса за такой короткий период времени. Такое осознание имеет решающее значение, потому что только тогда, когда мы поймём, когда и почему идеи, образы и события, описанные в Библии, оказались настолько искусно сплетены вместе, мы сможем, наконец, начать ценить истинный гений и дляющуюся силу этого самого влиятельного литературного и духовного произведения в истории человечества.

Приложение 1. Теории об историчности эпохи патриархов

Аморрейская гипотеза