Раскрась мой мир (СИ)

— Я… бегала, — его недовольный тон смутил меня еще больше, — я летом всегда… по утрам бегаю.

— Ясно, — напряжение в голосе парня исчезло, — на завтрак пойдешь?

— Да, но мне надо в душ. Дадите мне минут… десять?

— Отлично, — Толик протянул мне руку слепого, — он тебя подождет, а я сбегаю, покурю.

Сопровождающий проскочил мимо, не дав мне возразить, и скрылся внизу.

— Ладно, — я посмотрела на Семена, — в номер зайдешь?

— Предлагаешь мне остаться на лестнице?

— Намек понят. Разворачивайся. До второго этажа три ступеньки.

Я потянула парня за собой, невольно отметив, насколько привычными для меня стали этот жест и его теплая, сильная рука в моей ладони.

Семен осторожно поднялся наверх, скользя пальцами свободной руки по стене.

— До твоего номера пять дверей, — сообщил слепой, когда мы остановились.

— Вроде, я, если честно, не считала.

— Тебе и не надо, — он криво усмехнулся.

Я открыла дверь, подвела Семена к кровати:

— Присаживайся.

Парень нащупал ладонью матрас, сел:

— Могу в душе спинку потереть…

— Могу второй раз по физиономии съездить, — предложила я.

— Еще одни очки не прощу, — улыбнулся слепой.

— Тогда не нарывайся, — моих губ тоже коснулась улыбка, — я быстро.

Скинув кроссовки и взяв джинсы с футболкой, я скрылась в ванной.

Мне так легко с ним. Почему?

Я поспешно стянула спортивный костюм, включила душ, встала под прохладные струи.

Это на меня совсем не похоже. Мы знакомы несколько дней, а я уже позволяю себе шутить с ним…

Быстренько ополоснувшись, я выключила воду, сняла с держателя полотенце. Из комнаты до меня донесся голос парня:

— … И когда?

Присутствия Толика в номере я не слышала, видимо, Семен разговаривал по телефону.

— А гарантии? — спросил слепой собеседника.

Я непроизвольно прислушалась. Семен молчал пару секунд, потом заговорил снова.

— Пап, а если все останется так? — замолчал. — Да, я понял тебя… До вечера.

Я сглотнула подступивший к горлу ком. Семен говорил про операцию, это было очевидно, и, похоже, парень может остаться слепым. Я поспешно оделась, вернулась в комнату. Семен сидел с опущенной головой, вертел в руках телефон. Услышав меня он поднял голову:

— Помылась? Чего молчишь?

— Семен, я слышала…

— Молодец, что слышала.

— Ты можешь…

— Что я могу? — рявкнул парень. — Могу остаться слепым! Да бл*ть, могу!

— Все равно нужно верить в лучшее…

— Мать Тереза, блин, — фыркнул Семен. — Верить в лучшее… Ничего оригинальнее не могла придумать?

Ну все, с меня хватит!

— Что бы там с тобой не случилось, я в этом не виновата… — бросила я. — И вообще, слепота не приговор, тем более, когда есть…

— Богатый папочка, — перебил меня слепой.

— Я не это хотела сказать…

— А что ты хотела сказать?

— Я хотела сказать, что есть вещи и пострашнее.

— Например?

— Синдром Дауна.

Парень хмыкнул.

— Ты интеллектуально сохранен, Семен, у тебя есть родители, которые могут поддержать тебя, приставить человека, который будет ходить за тобой, выполняя все капризы, оплатить сотню операций, создать все условия… А ты…

— Что я?

— Ноешь!

— Ною!? — Семен вскочил с кровати, сжал кулаки, — знаешь что, мать Тереза, а не пошла бы ты!

В комнате повисло молчание. Меня начинало потряхивать. Не умею я скандалить. Дверь в номер приоткрылась, на пороге показался Толик.

Как всегда вовремя…

— Ну что, готова? Идем? — спросил парень.

Семен повернулся на звук голоса сопровождающего.

— Отведи меня на завтрак, — рявкнул он, — живо.

— Что случилось? — Толик перевел взгляд на меня.

— Ты не слышал, что я сказал! — прорычал слепой.

— Да слышал, слышал, — Анатолий взяв протянутую руку слепого, вывел его в коридор, закрыл дверь.

Я присела на край кровати, чувствуя как внутри все трясется, нервным движением отбросила волосы со лба.

И нафига я полезла со своими советами?

Недавняя вспышка раздражения сошла на «нет». В душе противно расползалось чувство вины.

Могла бы и промолчать…

В столовой я поймала себя на мысли, что ищу глазами атлетическую фигуру Семена. Он был здесь, сидел напротив Толика напряженный, как перетянутая гитарная струна. Первая мысль была подойти и извиниться, но я передумала, взяла себе какую-то пышку и кофе ушла в самый дальний угол, повернулась спиной, чтобы даже соблазна не было наблюдать. Напиток показался горьким, а пышка безвкусной.

Произнесенные мною слова о том, что Семен ноет были несправедливы. Да, он ведет себя нагло и порою вызывающе, но еще не известно, как бы я вела себя оказавшись на его месте.

На процедурах мы не встретились ни у одного кабинета, видимо, Семен попросил Толика изменить порядок или, вовсе, остался сегодня в номере.

А ведь все так хорошо начиналось.

Ощущение вины становилось сильнее, грызло изнутри. Совесть нашептывала: «Сходи, извинись! Даже если наслушаешься в свой адрес нелицеприятных слов». Но я не пошла. Вместо этого отправилась после обеда в тренажерный зал, надеясь отвлечься, сбросить напряжение.

Сегодня зал не пустовал: пара старичков крутили педали велотренажеров, бабушка — божий одуванчик лихо имитировала лыжную ходьбу, на скамейке для жима гантелей расположился Толик, читая что-то в телефоне, а рядом с инструктором приседал со штангой Семен.