Раскрепощение

— Я твоя, — обещаю я, прямо перед тем, как боль взрывается, и все мое существо превращается в чистый белый свет.

* * *

Белль

— Ммм, — говорю я, касаясь губами теплой кожи. — Отлично.

Теплая кожа вибрирует, когда смешок раздается прямо у моего уха. Возможно, это лучший звук, который я когда-либо слышала.

— Господи Иисусе, — говорит епископ, который, я почти уверена, также является Рейфом, любовью всей моей жизни. — Я никогда раньше не видел, чтобы ты так сильно кончала. Ты, должно быть, глубоко в подпространстве, детка.

— Это… было… великолепно, — соглашаюсь я.

Он снова сотрясается от смеха, и этот смех вибрирует в его руках, обнимающих меня, в его ноге, закинутой на мою и в груди, которую я в данный момент использую как подушку.

— Бедный малыш, — говорит он. Он целует меня в макушку, и я прижимаюсь к теплу его тела, как кошка. Нас окутывает что-то мягкое и уютное, но я слишком устала, чтобы открыть глаза и посмотреть, где мы находимся.

Но я могу поцеловать его. У меня никогда не будет недостатка в силах сделать это. Прижимаюсь губами к редким волосам на его груди, вдыхая неповторимый, опьяняющий аромат его кожи.

— Люблю, — выдавливаю я из себя.

— И я люблю тебя. — он сжимает меня крепче. — Просто не торопись. У нас впереди вся ночь. Я сейчас приготовлю тебе ванну.

— Ммм. — принять ванну звучит неплохо. Я хочу спать, но это очень заманчиво. Мое тело чувствует себя уставшим, но в то же время я чувствую себя более расслабленной, а мышцы более вялые, чем когда-либо. Закрываю глаза и наслаждаюсь тем, что мой парень прижимает меня к себе еще несколько минут.

По мере того, как сознание приходит в норму, пелена начинает рассеиваться.

— Где священники? — спрашиваю у груди Рейфа, и на этот раз они звучат как настоящие.

— Три потрясающих оргазма, и ты хочешь знать, где эти чертовы священники? — спрашивает он. — Невероятно.

Я хихикаю.

— Нет, я имею в виду, мне неловко. Им, должно быть, было не очень весело.

— Детка, это была самая страстная прелюдия в их жизни.

— Но ты не можешь так накручивать своих клиентов и не давать им разрядки, — протестую я. — Если ты будешь продолжать в том же духе, у тебя их не останется.

Он снова хихикает.

— Дальше по коридору происходит еще одна сцена. Двенадцать так называемых девственниц. Эти ребята сразу же отправились туда — они, должно быть, были похожи на диких зверей.

— Хорошо, — говорю я. — Они отлично поработали.

Он ущипнул меня за плечо, и я вскрикнула.

— Больше никаких священников, помнишь, сестра Белина? — спрашивает он своим зловещим и ужасно возбуждающим голосом епископа. Он снова наклоняется к моему уху и произносит нараспев: — Ты моя. Вся моя.

— Не волнуйся, — говорю я ему. — Я не так уж сильно потеряла сознание. Я помню. Я твоя. — я обнимаю его крепче и начинаю хихикать. — Вот дерьмо. Не могу поверить, что я только что это сделала.

— Я могу. — говорит он.

— Я знала, что ты порочен, но, черт возьми. Ты определенно дьявол.

— Извини меня. Ты была той, кто придумал всю эту сцену, помнишь? После массажа. Я должен послать массажистке подарок в знак благодарности.

Я имею в виду, что он прав. Я продумала все до последней грязной детали, а мой сомнительный в моральном отношении, но поддерживающий и любящий парень помог мне воплотить это в жизнь.

— Тебе понравилось? — спрашивает он. — Все было так, как ты хотела?

— И даже больше, — говорю я ему, и это действительно было так. Это было потрясающе. Буквально сногсшибательно жарко. — Вы все проделали замечательную работу. Я была так увлечена — была в восторге. — я с наслаждением потягиваюсь в его объятиях. — Мы можем играть в это каждый вечер?

— Больше никаких священников, — шипит он мне на ухо, и я смеюсь.

— Я имела в виду только сестру Белину и ее сексуального епископа-плохиша.

— В любое время, милая. Было чертовски сексуально видеть тебя такой. Клянусь, я никогда в жизни не был так возбужден. И для монашки у тебя хорошая фантазия.

Я закатываю глаза, уткнувшись ему в грудь.

— Я закатываю глаза, — говорю я ему.

— Конечно. Но серьезно. Это не обязательно должно быть «Адьос». Это было потрясающе — видеть тебя такой.

— Нет, нет. — я качаю головой. — Это было то, что я хотела сделать — мне нужно было доказать самой себе, что я могу это сделать, и я сделала это ради себя прежней, которая никогда не позволяла себе игнорировать мнение окружающих и просто делала то, что ей нравилось. Но если серьезно, я не уверена, что смогла бы пережить еще один такой раунд. Ты знаешь, что нам всегда говорили, что мы ослепнем, если будем мастурбировать? Что ж, я чувствую, что еще один оргазм, и я действительно могла бы ослепнуть. В моем теле произошло бы короткое замыкание.

Рейф рядом со мной сотрясается от смеха.

— Это было бы нехорошо.

— Нет. — я прижимаюсь щекой к его груди.

— Значит, теперь только ты и я? — спрашивает он.

Я напрягаю все свои силы, чтобы приподняться на натертом локте и заглянуть в его красивые карие глаза.