Раскрытые тайны великих пророков. Час испытаний по Нострадамусу. Леонардо да Винчи. Фибоначчи. Данте. Гете.

Но я вам скажу, что из этого видимого явления нельзя сделать указанного вывода иначе как при допущении, что Земля стоит неподвижно, пока камень падает; но это именно и есть то, что ищется; потому что если я вместе с Коперником скажу, что Земля вращается и, следовательно, несет вместе с собою башню, а также и нас, наблюдающих за явлением падения камня, то получится, что движение камня составное; оно слагается из всеобщего суточного кругового движения, направленного к востоку, и из другого, случайного, направленного к целому (частью которого он является), так что составное движение оказывается наклонным к востоку; из этих движений то, которое является общим для меня и для башни, для меня в этом случае неощутимо, как если бы его вовсе не было, так что останется подлежащим наблюдению только второе, которого лишены и я, и башня, именно приближение к земле".

Несмотря на печальную судьбу Галилео Галилея уже его современники правильно оценили сделанные им открытия.

Из письма Иоганна Кеплера:

"И вот совершенно неожиданно из Германии через гонцов пришло известие о том, что мой Галилей… трудится над своим сочинением совершенно необычного содержания о четырех неизвестных ранее планетах (о других главах его книги я умалчиваю), открытых при помощи двойной зрительной трубы.

…Я погрузился в размышления о том, каким образом число планет могло увеличиться без ущерба для моей "Космографической тайны", выпущенной в свет 13 лет назад. В ней пять евклидовых тел, которые Прокл, следуя Пифагору и Платону, называет космическими, допускают не более шести планет вокруг Солнца.

…Тут в голову мне пришло нечто такое, отчего я отправился в экипаж к Вактеру: если Земля (по Копернику) — одна из планет — имеет обращающуюся вокруг нее Луну, которая не входит в общее число планет, то Галилей вполне мог наблюдать еще четыре Луны, обращающиеся на близких расстояниях вокруг небольших тел Сатурна, Юпитера, Марса и Венеры. Меркурий же, последний из окружения Солнца, настолько погружен в солнечные лучи, что ничего похожего на Луну Галилею обнаружить не удалось.

Вакгер придерживался противоположного мнения и считал, что новые планеты должны обращаться вокруг неподвижных звезд (нечто подобное он утверждал и намного раньше, основываясь на рассуждениях кардинала Кузанского и Джордано Бруно). Но если там до сих пор скрывались четыре планеты, то что нам мешает после такого начала надеяться на открытие в будущем бесчисленного множества новых планет? Отсюда следует, что либо наш мир бесконечен, как о том учат Мелисс и автор "Теории магнетизма" англичанин Уильям Гилберт, либо, как считают Демокрит и Левкипп, а из новых авторов Бруно, а также твой, Галилей, и мой друг Брюс, что существует бесконечно много других миров (или Земель, как утверждает Бруно), похожих на наш.

Таковым было мое мнение и таковым его, покуда мы, сгорая от нетерпения, с надеждой ждали книгу Галилея.

Что касается галактик, небольших туманностей и туманных скоплений в Млечном Пути, то ты осчастливил астрономов и физиков, открыв сущность этих образований и подтвердив давние предсказания, совпадающие с тем, о чем говоришь ты сам: Млечный Путь представляет собой не что иное, как скопление звезд, свет которых из-за недостаточной остроты зрения мы видим расплывчатым.

Поэтому в будущем они воздержатся от того, чтобы вместе с Браге рассматривать кометы и новые звезды как порождение Млечного Пути, если только они не желают говорить нелепости о гибели совершенных и вечных небесных тел".

IV. Исповедь

Приведу полностью пять частей одиннадцатой книги "Исповеди" Блаженного Августина, (все произведение "Confessionum" состоит из 13 книг; цитируемая одиннадцатая книга состоит из 31 части) [37]:

"XII

14. Вот мой ответ спрашивающему, "что делал Бог до сотворения неба и земли?" Я отвечу не так, как, говорят, ответил кто-то, уклоняясь шуткой от настойчивого вопроса: "Приготовлял преисподнюю для тех, кто допытывается о высоком". Одно — понять, другое — осмеять. Так я не отвечу. Я охотнее ответил бы, что не знаю того, чего не знаю, но не подал бы повода осмеять человека, спросившего о высоком, и похвалить ответившего ложью. Я называю Тебя, Боже наш, Творцом всего творения, и если под именем неба и земли разумеется все сотворенное, я смело говорю: до создания неба и земли Бог ничего не делал. Делать ведь означало для Него творить. Если бы я знал так же все, что хочу знать на пользу себе, как знаю, что не было ничего сотворенного до того, как было сотворено!

XIII