Распад

Длинный, нескладный Выдирайло, подбежал ко мне, нелепо вихляясь – Злобарь! Ты хотя бы рот открывай, он не отстанет!

Мы браво промаршировали мимо нового командира, я несильно открывал рот, изображая пение.

– Злобарь не поёт!

Выдирайло затряс веснушчатыми щеками – ты чего? Жену его оприходовал что – ли? Чего он прибодался?

Я недоумённо пожал плечами. Во время третьего прохода Дуровец подбежал ко мне, и, сделав ладошку кульком, напряжённо прислушивался к моему пению, пришлось простонать – взвейтесь соколы орлами…

– Чего так тихо поёшь? Еле – еле…

– Хронический бронхит, товарищ полковник!

– Помню – помню, рота охраны возвращайтесь в расположение.

Выдирайло недобро улыбаясь, поманил меня пальцем.

–Иди сюда. Талантливый ты парень, Злобарь. Умеешь наживать себе врагов. Если честно, то я тебе не завидую, тебе осенью на дембель, что – то подсказывает мне, что уедешь ты отсюда после того, как Ельцин звякнет новогодним стаканом об экран телевизора.

Я решил вздремнуть перед заступлением в караул, прилёг, как только блаженная нега стала охватывать меня своими цепкими руками, со стороны качалки раздались громкие крики, затем громкий топот ног – вниз! Вниз! Он ещё жив!

– Чего там?

К моей кровати подошёл Мамчик, он с трудом сдерживал радостную улыбку.

– Чего ты такой счастливый?

– Всё!

– Чего «всё»?

– Пиночет «всё».

– А поточнее?

– Упал вниз из окна качалки.

– Как это? Он чего на подоконнике гантелями размахивал, птичек сшибал?

– Ублюдок готовился к дембелю, загорал на подоконнике, я говорит, приеду к своей девчонке шоколадным, гха – ха, приедешь сука, только горизонтальным, хы – хгы!

– Ух, ты лютый, злопамятный ты тип Мамчик, уж, сколько времени прошло, а ты всё помнишь, кто прошлое помянет – тому глаз вон…

– А кто забудет – тому оба!

– Так это ты его…?

– Что ты, что ты! Несчастный случай, человек не рассчитал, и выпал из окна третьего этажа, какое несчастье, а ведь он должен был уволиться через неделю, ай – ай! – Мамчик лицемерно почмокал обветренными губами.

По взлётке бежал дневальный, Мамчик окликнул его – чего там?

– Да ничего, жить будет!

– Так он чего – живой?

– Да, подумаешь, с третьего этажа упал, здесь невысоко.

– Стой блядина, сюда иди, чего он сказал?

– Да ничего, мычит только, наверное, дураком останется.

– Ладно, вали отсюда.

– Чего – то ты разнервничался Мамчик, опасаешься Пиночета? Чего он должен был сказать? Назвать того, кто помог ему полететь?

– Иди ты…– Мамчик раздражённо взмахнул рукой, и ушёл в сторону канцелярии.

26.

– В связи с событиями в Москве, сегодня заступаем в караул с усилением, понятно? Понятно.

Мы сидели в Ленинской комнате, и ожидали развода, на экране телевизора догорал чёрно – белый дом правительства. Камера выхватила лестницу, с обеих сторон которой, скрестив руки на затылках, стояли защитники Белого дома, откуда – то появился отчаянно храбрый гражданин, который начал героически наносить безоружным, стоящим к нему спиной людям неловкие удары, тычки, отвешивать оплеухи. Сидящий перед телевизором капитан радостно засмеялся – так им! Красно – коричневая сволочь, коммуняки херовы, всех расстрелять! Не вижу среди пленных Руцкого и Хасбулатова, где они? Этих двоих повесить прямо перед входом в дом правительства, и не снимать трупы до Нового года, в назидание остальным ублюдкам!

Демократически настроенный капитан оказался нашим начальником караула. Он продолжал радоваться победе демократии и за ужином, азартно поедая сечку, он оживлённо размахивал руками, и увлечённо митинговал – вот теперь заживём! Запретим компартию, поднимем экономику, построим правовое государство, уничтожим ядерное оружие, сократим армию, Россия станет ведущей, демократической мировой державой! Мы проведём люстрацию, привлечём к ответственности всех, причастных к сталинским репрессиям, вычистим эту гулаговскую сволочь из государственного аппарата, распустим КГБ – оно нам не понадобится, поскольку Россия вольётся (наконец – то!) в цивилизованную семью народов, откроем границы – нас ждёт процветание! У нас огромный экономический потенциал, тупые коммуняки не умели управлять экономикой – наштамповали танков, а бабских прокладок производить так и не научились, да чего там прокладки – джинсов нормальных нет! Мы создадим новую экономику – экономику знаний! Мы…

– Кгхм, прошу прощения, можно спросить, товарищ капитан?

– А? Ну давай.

– Кто создаст новую экономику?

– Наши выдающиеся экономисты – Гайдар, Абалкин, Шаталин…

– Это случайно не тот Гайдар, который возглавлял отдел экономики в журнале «Коммунист»?

– Тот самый, Егор Тимурович.

– Тот самый, который десятилетиями воспевал преимущества плановой экономики перед рыночной, а теперь рассказывает о преимуществах рынка по сравнению с плановой экономикой?

– Да.

– Действительно выдающийся, и самое главное – очень, очень принципиальный экономист. А Шаталин, это какой Шаталин, тот который автор «500 дней»?

– Да.

– Действительно, это свежие лица, с очень – очень нестандартными идеями. Успех реформ неминуем!

– Мне кажется, или я слышу нотки сарказма?

– Я очень серьёзен, никакого сарказма!