Распад. Обреченная весна

– Если мы не остановимся, то ожесточимся до такой степени, что наши внуки будут остервенело ненавидеть друг друга. И эта вражда станет передаваться из поколения в поколение, – продолжал Мурад. – Кто-то должен встать между двумя народами и сказать: «Хватит! Остановитесь, не убивайте друг друга». Как ваш сосед, дядя Сулейман. Но если это не могут сделать республики, то обязан сделать Центр. Для начала навести порядок, остановить войну.

– Значит, во всем виноват Горбачев? – с вызовом спросила Карина. – Я подозревала, что ты у нас консерватор. Ты ведь проработал в комсомоле, а потом на партийной работе. У тебя это сидит уже в крови.

– Если бы ты увидела то, что увидели мы в Баку в январе 90-го, ты бы сейчас так не говорила. По всему городу лежали трупы убитых, растрелянных и раздавленных людей, – сказал Мурад. – Все задавали только один вопрос: как мог глава государства допустить, чтобы в его стране в мирное время происходили подобные трагедии? И этот вопрос сейчас задают тысячи литовцев. Он сказал, что узнал обо всем только утром. Если врет, то очень плохо – значит, он беспринципный человек и готов на все, чтобы удержать свою власть. А если говорит правду, еще хуже. Значит, он вообще не контролирует ситуацию. Нужен ли такой лидер в огромном государстве, где люди так неистово ненавидят и убивают друг друга? В Литве сегодня не проблема Горбачева, а проблема противостояния.

– Значит, убивать азербайджанцев нельзя, а армян можно? – злым голосом уточнила Карина. – Или ты забыл, что у вас в Баку убивали армян?

– У нас, – поправил ее Мурад, – это был и твой город, Карина.

– Это уже не мой город, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Ты в нем родилась и выросла. А убивать вообще никого нельзя. Я тебе об этом и говорю. Как ты не хочешь меня понять? Нельзя никого убивать в государстве, где есть власть, правоохранительные органы, президент. И если тебя избрали главой такого государства, если тебе доверили такой важный пост, будь добр отвечать за все, что происходит. Ну, посмотри, все время повторяется одна и та же ситуация – в Тбилиси он не знал, в Баку не знал, в Вильнюсе не знал... Тогда какой он президент?

– Я не хочу его оправдывать насчет Литвы, – сказала Карина, – но насчет Тбилиси и Баку я точно знаю, что там просили о помощи местные партийные органы.

– Здесь тоже был свой Комитет национального спасения. А из Грузии действительно пришла телеграмма, где просили о помощи. Только там был еще один абзац, который Лукьянов не прочел на съезде народных депутатов, чтобы свалить все на самих грузин. Они указывали там, что Центру необходимо решать, как быть в этих обстоятельствах, то есть просили о помощи Центра и ждали его указаний.

– Откуда ты знаешь?

– Собчак написал об этом в газете, – ответил Мурад. – И вообще, давай прекратим спорить. Это бессмысленно. Если в стране в мирное время погибают люди от вошедших в город танков и военных частей, это ненормальная страна. Ты хотя бы с этим согласна?

– Согласна. Значит, прибалты правильно делают, что хотят сбежать из такой страны.

– Я не уверен, что это самый верный путь. Все равно такие небольшие страны должны быть в орбите каких-то объединений. Вот западноевропейские страны сейчас объединяются, говорят, что через несколько лет у них будет безвизовое пространство, не говоря уже о том, что у них давно общий рынок. Литовцы могут уйти из Советского Союза, но тогда им нужно вступать в этот союз европейских стран, иначе просто невозможно выжить.

– Там их не будут убивать и давить танками.

– Нужно сделать так, чтобы и в этой большой стране всем жилось достаточно комфортно. Чтобы никого не убивали и не давили танками, – убежденно произнес Мурад и посмотрел на часы. Уже двенадцатый час. – Когда тебе нужно возвращаться в Москву? – спросил он.

– Я не хотела тебе говорить, – призналась Карина, – редакция попросила поехать еще и в Ригу. Там тоже не очень хорошая ситуация. Есть убитые. Кажется, четыре человека. Рижский ОМОН взял штурмом здание МВД республики.

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Я узнала об этом только сегодня. Все новости только о начавшейся войне против Ирака, а про Латвию никто не хочет вспоминать. Но ты можешь улететь, мне неудобно тебя задерживать. Твоя путевка может пропасть.

– Значит, буду с тобой путешествовать, – решил Мурад, – если наши идеологические и национальные споры не разорвут и наш союз.

– А что потом? Погуляем по Прибалтике и вернемся в Москву, чтобы снова расстаться? – спросила она.

Он промолчал. На этот вопрос у него не было ответа.

– Вот видишь, – горько произнесла она, – ты не знаешь, что мне сказать. И я не знаю, что ты должен сказать. У меня тоже нет готового ответа.