Распад. Обреченная весна

– Да, – кивнул стоявший впереди Коломенцев. – Самая большая там, а есть еще в Москве и в Ленинграде. Ну, тебе об этом знать необязательно. Туда все равно никого не пускают. Охрана, как на самых секретных военных объектах. Даже с нашими удостоверениями не пустят.

Эльдар кивал головой, думая о своем. Он забрал половину денег Журина, выдавая их за свои, с которыми якобы приехал в Москву, а затем вернулся к себе в кабинет. Журин поехал домой, отвозить новые деньги, и он остался один. Привычно взял лист бумаги, чтобы сосредоточиться. Это привычка осталась еще со времен работы в прокуратуре. Итак, Пермь. Город, куда, вопреки ожиданиям, поехал погибший Томин. Он не просто туда поехал, а даже задержался на несколько дней. Первый вопрос. Найти администратора и узнать подробности. Эльдар почувствовал лихорадочное возбуждение, будто снова вернулся в прокуратуру на следовательскую работу.

Потом – эта пачка денег. Откуда, почему? Ничего не продавал, нигде не выступал, гонораров не получал. А деньги были. Пермь... Что там произошло? Он ведь никуда не хотел ездить. А поехал и даже там остался. И пачка денег, пачка денег. Если бы банкиры узнали, то заплатили большие деньги. Так. Нужно все продумать.

Когда вернулся Журин, Эльдар что-то чертил, словно решая для себя сложную геометрическую задачу. Он отпросился у Савинкина, придумав какую-то причину, и вечером позвонил Сергееву.

– Виктор, мне срочно нужна твоя помощь.

– Это моя прямая обязанность как коммуниста помогать товарищу из вышестоящих партийных органов, – пошутил Сергеев.

– Брось... Фамилия человека, которому он был должен. Ты можешь узнать фамилию и номер телефона? Или его адрес?

– Конечно.

– И еще узнай, кто был администратором у Томина. С кем именно он ездил в Пермь. Сумеешь?

– Решил сам провести расследование? – засмеялся Сергеев. – Хочешь вспомнить молодость?

– Просто подумал, что смогу помочь.

Виктор перезвонил через полчаса.

– Администратора зовут Эммануил Иосифович Лернер, а должника погибшего – Автандил Маргвелидзе. Он, между прочим, тоже народный артист и работает в филармонии. Если хочешь, запиши их телефоны и адреса.

– Спасибо, – обрадовался Эльдар, – ты мне очень помог.

Утром он отправился в филармонию, чтобы найти нужных ему людей. Сначала хотел переговорить с администратором. Эммануил Иосифович оказался пожилым мужчиной с большой копной седых волос, спадавших на плечи, солидным животом и мясистым лицом. Одет он был в темно-синий велюровый костюм и белую водолазку.

– Здравствуйте, Эммануил Иосифович, – протянул руку Эльдар. – Можно с вами переговорить?

– С кем имею честь? – церемонно спросил Лернер, протягивая руку в ответ.

– Эльдар Сафаров, – представился он.

– Простите, но ваше имя мне ничего не говорит. Возможно, будет правильно, если вы назовете свою должность или место работы. А может, вы пришли договориться насчет концертов? Тогда скажите, что именно вас интересует.

По-русски Лернер говорил с характерным одесским говорком.

– Я – сотрудник административного отдела ЦК КПСС, – достал свою книжку Эльдар.

Эммануил Иосифович в ужасе замахал руками.

– Не может быть! Никогда не думал, что живьем увижу человека из Це-Ка Кэ-Пэ-Эс-Эс. Это невозможно! Как если бы я встретил марсианина. И вы сами явились ко мне... Вам достаточно щелкнуть пальцем, и наш министр культуры Губенко вместе с министром культуры России Соломиным окажутся перед вами. А вы пришли ко мне. Послушайте, может, у вас удостоверение поддельное? Не может быть, чтобы вы сами спустились оттуда, – поднял палец вверх.

– Может, хватит паясничать? – разозлился Эльдар. – У меня к вам важное дело.

– Теперь верю. – Лернер спокойно застегнул пиджак. – Поверил, как только услышал начальственный окрик. А то вы мне казались слишком молодым. Что именно вас интересует?

– Вы ездили в Пермь с погибшим Вячеславом Томиным?

– Да. К большому сожалению, да. Это был именно я. Мы были знакомы со Славиком Томиным уже одиннадцать... нет, четырнадцать лет. Какой срок, сами подумайте. Вы знаете, как он начинал? А как он играл Листа! Уверяю вас, в нашей стране таких исполнителей можно было сосчитать по пальцам одной руки.

– Но он начал пить.

– Да, – печально согласился Эммануил Иосифович, – но это все проклятые деньги. Раньше он даже не задумывался об их существовании. В тридцать четыре года стал профессором, в тридцать шесть – народным артистом. Такая перспектива, такая карьера... И вдруг начинается «перестройка». Пардон, надеюсь, я могу высказаться критически по поводу всего происходящего?

– Можете, – согласился Эльдар.

– Ну, вот тогда все и началось. Денег становилось меньше, а амбиций у Изольды Николаевны – все больше и больше. Вот он и не выдержал, сломался, начал пить...

– Понятно. Но в Пермь согласился с вами поехать.