Распад Золотой Орды

Тимур-Кутлук, добравшись до своего улуса, стал собирать людей, чтобы присоединиться к Тимуру, однако Едигей, оказавшийся более дальновидным, уговорил его этого не делать: «Какая тебе польза от того, что ты этих людей переводишь к Тимуру, — говорил он, — Тимур же отправит их в Самарканд и рассеет по разным местам, а ты останешься по-прежнему нукером Тимура». Действуя по совету Едигея, Тимур-Кутлук собрал старшин всех племен и сказал им: «Вас Тимур убьет, детей ваших и домочадцев сделает пленниками». На это народ ответил: «Мы идем из-за вас, а Тимура мы не признаем». После этого Тимур-Кутлук-оглан вернул людей, направляя их в один укромный уголок, там и остановился, пока он, Тимур-Кутлук, не был объявлен ханом^[577]. Сам Едигей, как передает Ибн-Арапшах, еще до своего ухода из лагеря Тимура «послал гонцов к своим родичам, соседям и племенам левого крыла, без ведома о том Тимура (сказать), чтобы они ушли из своих мест и откочевали из своих родных краев, направляясь туда, где и самый центр и местности до него (представляют) трудное сообщение и много опасностей, чтобы они, коли возможно, на одном привале не оставались два дня, и чтобы они (непременно) поступили так, иначе Тимур, застигнув их, рассеет их и погубит всех. Они последовали тому, что предписали Идеку, и шли, не останавливаясь»[578].

Один лишь Кунче-оглан, долгое время живший при дворе Тимура и получивший от него ряд привилегий (тарханы), «вернулся и привел с собой некоторых своих людей, а некоторых оставил на месте при своих вещах и хозяйстве. Через несколько дней после того, как он вернулся, он услышал известие о Тимур — Кутлуке и восшествии его на царство. Сердце его раздавилось и, при удобном случае, отвратив свои глаза, он ночью бежал и вернулся в свое место пребывания»^[579].

Тимур понял слишком поздно допущенную им ошибку, выпустив из своих рук золотоордынских царевичей и прежде всего хитрого Едигея, он попытался исправить свою ошибку: «По уходе Идику от Тимура, — пишет Ибн-Арапшах, — последний захотел исправить свое упущение, поняв, что Идику прельстил его ум и обманул его. Он отправил к нему гонца (с приказанием) вернуться к чему по одному делу, которое случилось, и для совещания, которое подвернулось, но когда гонец предстал перед ним (Идику) и сообщил ему, для чего он прислан, что он (Идику) сказал ему и бывшему при нем эмиру, запретив обоим следовать за ним: «Управляйтесь с вашим делом, да отправьтесь к вашему господину, облизывайте его руки и сообщите ему, что сроку нашего обещания тут конец и что я (дале) не причастен ему, ибо страшусь Аллаха»^[580]. Вернувшись к своему улусу, племени. Мангит, Едигей, как глава этого племени, объявил себя князем Мангитского юрта, на базе которого позднее была организована Ногайская Орда. Другой участник этого сражения, царевич Бек-булат, переметнувшийся в числе первых на сторону Тимура еще во время битвы на реке Кундурче, вернувшись в свой улус, объявил себя ханом еще в то время, когда Тимур-Кутлук и другие были в стане Тимура.

Где находился Тохтамыш после сражения 18 июня 1391 г., не совсем ясно. Шармуа, написавший историю похода Тимура против Тохтамыша, допускает, что хан бежал либо на Кавказ, либо ко двору Витовта^[581]. Историки Тимура намекают о бегстве Тохтамыша в Либку, т. е. Литву, но это мало вероятно: в таком случае ему незачем было письменно излагать Ягайле причины своего поражения в минувшей войне. Не укрывался Тохтамыщ и на Руси: русские летописи не говорят о его пребывании на Руси после поражения 1391 года. Кавказ же находился слишком далеко от места битвы.

Немногочисленные исторические данные, дошедшие до нас, хранят молчание о Тохтамыше до осени 1391 г. Ибн-Халдун, упоминая о захвате царевичем Бек-булатом имущества, а также жен Тохтамыша, не говорит ничего о хане. «Оглан Булат пошел в Сарай, овладел им и напал на имущество Тохтамыша к домочадцев его»^[582]. Коренной улус Бек-булат-оглана находился в верховьях Дона^[583], куда он удалился после сражения на реке Кундурче и объявил себя ханом. Это подтверждают и монеты, выбитые в 1391 году «в Орде», т. е. в его улусе, еще до захвата им Сарая, только после этого появляются его монеты в Сарае с титулом «Султан правосудный»^[584].