Распахни свое сердце (СИ)

хорошенько встряхнёт. Видимо, она бегала по кругу и в конце концов выбилась из сил.

Что она скажет ему? Нужно ли говорить что-то? Может, уже поздно? Кто бы знал, что придёт время, когда подобные вопросы будут мучить Евгению Копейкину, девочку-зажигалку, девочку-ветер в

голове, девочку-оторву. А они мучили, не давали уснуть, заставляли то и дело хвататься за сигареты

и выводили из себя.

По ночам, в минуты бессонницы, мысли особенно активны. Они будто чувствуют нашу слабость и

набрасываются всем скопом.

Сейчас, как никогда, Женя хотела уснуть. Уснуть и проснуться с полным отсутствием каких-либо

сомнений и страхов. Непривычно, дико, невозможно.

Не умея отступать, она могла идти только вперёд, в неизвестность, в поисках самой себя.

Только бы не оступиться и не врезаться в конце пути в глухую стену.

Глава 40

Татьяна металась между Романом и Алесей. И если мужчина старался всячески поддержать её, то

дочь постоянно огрызалась, хамила и обвиняла мать во всех своих бедах. Удивительным было, что к

Смирнову девочка тянулась, любила, когда он играл на гитаре отца, и просто обожала его стряпню.

Казалось, она приняла этого мужчину, но взамен оттолкнула ту, кто долгие годы жил ради неё и для

неё.

Финансист пытался поговорить с Алесей, но она мгновенно замыкалась в себе и погружалась в

какой-то транс.

Егор же ходил тенью за Татьяной, преданно заглядывая в полные грусти васильковые глаза. Он

обожал её, и тем больнее ему было видеть отношение к ней дочери.

Они были одни в квартире Антоновых, когда он сорвался, увидев, как Алеся разрисовывает ручкой

фотографию матери:

— Что ты делаешь? Перестань!

— Что хочу, то и делаю, — девочка проткнула стержнем изображение. — Она разлюбила нас с

папой.

— Ты дура! Из-за тебя тётя Таня плачет! Я видел, как она плакала!

— Я ей не нужна! Я никому не нужна!

— Мне нужна, — Егор крепко обнял одноклассницу и шмыгнул носом. — Хочешь, я Никиту побью

за тебя, если он опять приставать будет?

— Да кого ты побить можешь? — Алеся зажмурилась. — Он учебники твои порвёт, а ты заревёшь.

— А я всё равно драться буду. Меня Олег учил.

— Плохо учил.

— Ну и что? Я тебя в обиду не дам, — заверил мальчик.

— Горя, скажи, почему мама больше не любит папу?

— Она любит, просто пришёл мой папа, и она полюбила его тоже. Мой папа хороший, его все

любят, кроме мамы, её мужа и бабушки.

— А почему они не любят?

— Олег говорит, что они никого не любят.

— А Олег кого любит?

— Папу, тётю Таню, нас с тобой и Женю. Я видел, как он с Женей целовался в коридоре. Он раньше

с Ленкой целовался, когда мы в Санкт-Петербурге жили.

— А дядя Рома знает? — Алеся оживилась.

— Нет, они прячутся ото всех почему-то. Женя часто к нам приходит, они вместе с папой и тётей

Таней работают. У неё волосы красные и в стороны торчат.

— Я её знаю, она у Иры в гостях бывает.

— Она смешная.

— А давай следить за ними? — девочка и думать забыла о фотографии, найдя что-то более

интересное.

— Угу, а Олег нам потом ремня даст.

— Он может, да. Расскажем родителям?

— Тогда он нас вообще убьёт, — вздохнул Егор. — Лесь, не обижай тётю Таню, пожалуйста.

— Опять ты о ней!

— Лесь, ей плохо. Ты хочешь, чтобы мы с папой ушли?

— Нет!

— Но тётя Таня нас прогонит из-за тебя. Я слышал, как они с папой ругались.

— Думаешь?

— Точно тебе говорю.

— Но я не хочу, чтобы вы уходили. Я просто хочу, чтобы мама не забывала папу! Она больше не

смотрит на его фотографии в альбоме, как раньше! Она и обо мне забудет.

— Ты глупая, Алесь.

— Зато сильная!

— Твоя мама никогда не разлюбит тебя.

Разговор пришлось прекратить, потому что вернулись Татьяна с Романом, а после и Олег, глядя на

которого, хотелось спрятаться подальше и не попадаться ему на глаза.

Парень заявил, что уезжает к другу в Санкт-Петербург, и попросил отца подбросить его до вокзала.

Татьяна, оставшись с детьми, занялась домашними делами, которых у неё прибавилось после того, как члены семьи Смирновых зачастили к ней с ночёвками.

Это произошло само собой, всего за несколько дней, как-то естественно, будто так и должно быть.

Егор и Алеся делили детскую, Олег оккупировал диван в гостиной, и только Роман каждый вечер

спрашивал разрешения остаться, потому что знал, как сложно Антоновой принять всё происходящее.

Он давал ей выбор, но оба понимали, что это лишь формально, а на деле ей никуда от него не деться.

Впервые после смерти мужа она позволила другому мужчине больше, чем кому-либо: она делила с

ним постель, в которой когда-то спала с Кириллом.

Эти отношения пугающе затягивали её. Татьяна оказалась слишком слабой, чтобы сопротивляться

напору Романа. Он сметал все барьеры на пути к своей цели, и она сдалась. Крепость пала. Они

падали вместе, но не на дно, а куда-то высоко.

Она корила себя, но уже не могла остановиться. Она чувствовала себя предательницей, но это было

сильнее неё. Она с болью встречала обвиняющие взгляды дочери, но вновь и вновь забывалась в

объятьях мужчины, ворвавшегося в её жизнь.

Антонова могла бы сказать, что счастлива, если бы не истерики Алеси. Они убивали её. Когда никто

не видел, она плакала, кляня себя за слабость. Она ругалась со Смирновым, но он не давал ей