Распахни свое сердце (СИ)

Толик аккуратно складывал на стиральную машину и только семейные трусы с носками бросил в

небольшую корзину под раковиной. Выпрямившись во весь рост под пожирающим взглядом, он

включил воду, настраивая погорячее, и, перешагнув бортик чугунной ванны, встал под душ.

— Позер, — фыркнул Дмитрий, беря в руки мочалку, влажную после его мытья. Он хотел

пошалить, взяв женский ароматный гель, но, пойманный за этим делом, поставил пузырёк на место, прихватив другой.

Щербатый никак не комментировал процесс омовения, но на его губах блуждала кривая ухмылка, говорящая громче любых слов.

Сизов, стараясь не обращать на это внимания, сосредоточился на струях воды, бьющих по крепкому

телу и слепляющих между собой тёмные волосы на груди, животе и в паху. С таким покровом зимой, наверное, не страшны морозы.

— Выползай, — закрутив краны, Дмитрий, ехидно скалясь, протянул любовнику полотенце Ирины.

— Принеси из спальни чистое.

— Вытирайся!

— Ты какой-то нервный.

— Заткнись, умоляю.

Ждать Сизов не стал и первым вышел из ванной, прямиком направившись в спальню. Раздеваться

он не спешил, оглядываясь по сторонам и находя обстановку весьма скромной, но вполне уютной.

Сев на край кровати, он уставился на дверь, нетерпеливо постукивая пальцами по колену.

Финогенов появился через несколько минут в своих спортивках, надетых явно на голое тело.

— Чай, кофе? — он остановился на пороге.

— Издеваешься?

— Да.

— Иди сюда, скотина!

— А вы хам, батенька, — посмеиваясь, Толик подошёл к любовнику, встав между его ног.

— Чёрт, — Дмитрий провёл ладонями по крепким бёдрам и, вцепившись в резинку штанов, сдёрнул

их вниз. — Хватит разговоров!

Щербатый, стянув спортивки до конца и отбросив их к креслу, толкнул любовника, заваливая на

спину. Без церемоний он навалился на него, вынудив раздвинуть и согнуть в коленях ноги. Джинса

неприятно тёрлась о голое тело, но Финогенову было плевать на такие мелочи, когда есть более

важные вещи вроде плотно сжатых губ, которые хочется разомкнуть языком и вторгнуться внутрь.

Сизов охотно ответил на поцелуй, не устраивая борьбу, а плывя по течению, только течение

довольно быстро начало ускоряться и переходить в водовороты. Выбравшись из-под тяжёлого тела, он поднялся на колени и снял футболку, бросив её на пол возле кровати. Толик в сторонке не

отлёживался, а весьма проворно расстегнул ширинку на чужих джинсах и, запустив пальцы за пояс, стал стягивать их с партнёра, активно помогающего ему. Отправив джинсы вслед за футболкой, Щербатый снова навалился на Дмитрия, припадая к его губам в жадном, грубом поцелуе. В

финогеновской постели на нежность могли рассчитывать только женщины.

Шершавые ладони заскользили по бокам вниз, сжали бёдра, ощущая жестковатые волоски и теплоту

кожи.

Сизов дёрнулся, перекатываясь и оказываясь над любовником. Не тратя времени впустую, он сполз

вниз, разведя в стороны ноги Толика и, окинув заинтересованным взглядом уже заметно

напрягшийся член, провёл языком по головке, сдвинув пальцами крайнюю плоть. Игре в «оближи

леденец» он предпочитал «соси по-нормальному», так что, подвигав нижней челюстью для

разминки, вобрал в себя ствол до середины, не чувствуя особого дискомфорта. Плотнее сжав губы, он насадился до конца, расслабляя глотку и позволяя сочащейся головке уткнуться в неё. Финогенов, глухо застонав, положил широкую ладонь на русый затылок и надавил, одновременно толкаясь

бёдрами вперёд. Он кайфовал от того, как Дмитрий заглатывал до упора, нажимая подбородком на

мошонку и зарываясь носом в тёмные завитки волос.

Сизов ритмично двигал головой, часто сглатывая и немного царапая зубами тонкую кожу, чтобы

добавить остроты в ощущения партнёра. Он так увлёкся, что Щербатый, едва не спустивший, остановил его, отстраняя от себя:

— Ещё чуть-чуть, и ты из меня душу высосешь!

— Не нравится? — мужчина облизнул и без того влажные от слюны губы.

— Издеваешься? — Толик прохрипел, тяжело дыша.

— Нарываюсь.

Подтянув любовника наверх, Финогенов перевернул его на живот и устроился сзади, расставив ноги

по обе стороны от чужих бёдер и упираясь коленями в кровать. Ему нужно было остыть немного, а

заодно расслабить Дмитрия, в отличие от которого он очень даже любил пускать в ход язык, поборов

в своё время всякую брезгливость не без помощи Лёни. Наклонившись, он прикусил кожу в районе

шейных позвонков, для удобства опираясь на матрац ещё и локтем, а свободной рукой поглаживая

крепкое плечо Сизова.

Постепенно рука с плеча опускалась всё ниже, пока не остановилась на подтянутых ягодицах, поочерёдно тиская их и сжимая. Язык Щербатого тоже активно работал, скользя по позвоночнику, уступая периодически зубам, стискивающим кожу.

Дмитрий ёрзал, подставляясь под грубоватые ласки, бормотал в подушку, матерился, требуя более

решительных действий, и, не выдержав, повернул голову, прошипев:

— У нас ещё будет время для облизываний!

— Нетерпеливый, — фыркнул Толик, поднимаясь с кровати. Порывшись в тумбочке, он достал

тюбик со смазкой и пару глянцевых квадратиков. — Лови, — бросив добро Сизову, он сел на край