Распахнутая земля

«Караси» — надо было понимать: Александр Николаевич Карасев и Елена Ивановна Леви, его жена и непременный спутник и помощник в раскопках. Невысокая, седая, всегда улыбающаяся, Елена Ивановна была фактическим начальником Ольвийской экспедиции, но знали это только немногие археологи. Для всех остальных главным начальником являлся Карасев. Причина заключалась в том, что Леви была кандидатом исторических наук, а Карасев — всего-навсего научным сотрудником. И хотя по своим знаниям и опыту Карасев давно мог бы защитить не одну кандидатскую диссертацию, а, по крайней мере, две докторских, сам он предпочитал быть просто научным сотрудником. В последнем проявлялись у него те самые «скифские» качества, о которых он столь образно говорил мне на «Чайке».

— Приехал! Собрался наконец! А то ведь вот какой занятый народ пошел теперь: недосуг все! — добродушно ворчал Александр Николаевич, встречая меня на пороге дома. — Мы уж третий день с Еленой Ивановной поглядываем: приедет или опять обманет? Ненадежный народ эти первобытники!

— Ну, зачем же так сразу, Александр Николаевич? — упрекнула его Елена Ивановна. — Приехал человек — дай отдохнуть с дороги. А у нас здесь клад нашли!

— Да ну?

— Да, двенадцать ассов ольвийских! И в прекрасной сохранности…

— Ну ладно, ассы там… Водопровод появился! Вот это, батенька, интересно!

Карасевы ничуть не изменились со времени нашего первого знакомства — такие же увлеченные открытиями, такие же радушные. Только сам Александр Николаевич выглядел неважно. Весной ему пришлось перенести тяжелую операцию, и думали, что на этот раз он в Ольвию не поедет.

— Ну да, не поеду! Старый конь еще везет! — бодрясь, восклицал он в ответ на мое беспокойство о его здоровье. — А все, батенька, стареем… Вот без клюки своей уже ходить не могу да и на солнце долго не выдерживаю. Пойдемте-ка…

— Неужели ты, Александр Николаевич, его сразу на раскоп вести хочешь? — переполошилась Елена Ивановна.

— Да что ты, Елена Иванна?! На квартиру сведу. Мы вам к приезду квартиру сняли…

— А может быть, вместе с экспедицией? — осторожно осведомился я.

— Студенты у нас тоже в разных местах живут. Палаток не хватает… Да и вам удобнее будет!

Квартиру Карасевы нашли мне замечательную. Домик хозяев стоял в зелени сада почти на самом обрыве над лиманом. Выйдя из дома под низкие яблони, можно было видеть весь огромный лиман, красно-желтые обрывы на его противоположной стороне, разбросанные по степному берегу села, а ночью — широкую и длинную дорогу, колышущуюся на зыби. По этой улочке, состоявшей всего из нескольких домиков с самыми густыми и зелеными садами во всем Парутине, можно было пройти на Ольвию.

Городище начиналось сразу же за селом и соединялось с ним широкой перемычкой. С запада к ней подходил отрог Заячьей Балки, ограждавший город со степной стороны вместо рва, а с востока — глубокий овраг, выходящий к лиману. На месте древних городских ворот, раскопанных в начале нашего века Фармаковским, находились невысокие железные воротца и маленькая калиточка. Со стороны Парутина и Заячьей Балки Ольвию окружал забор из металлической сетки.

Вероятно, мне следовало зайти за Карасевым, прежде чем отправиться на Ольвию. Но я видел, как он тяжело шел, поминутно останавливаясь и припадая на палку, пока вел меня к дому. Впереди было много дней, а сейчас мне хотелось в одиночестве, один на один, увидеть знаменитый город, без упоминания которого не обходится ни одна более или менее крупная статья, посвященная древней истории Причерноморья.

«Ольвия» в переводе с греческого означает «счастливая», «Счастливый город». Так его назвали основатели, выходцы из малоазийского города Милета, равно известного в древнем мире своими купцами-мореходами и своими философами. За страсть к путешествиям греки называли милетян «вечными мореходами». Подняв косые паруса на своих кораблях или садясь за весла, когда ветер падал или оказывался противным, «вечные мореходы» плыли вдоль неизвестных берегов на восток, на запад и на север, открывали удобные гавани, выходили на берег и начинали торг с туземцами. И все тщательно записывали: морские течения, направления ветров, берега, гавани, поселки варваров, источники пресной воды, устья рек, обычаи туземцев и те товары, которые можно было получить у них в обмен.

Так создавались периплы — древнейшие лоции, руководства для купцов и путешественников. По этим периплам, державшимся в строжайшем секрете, зачастую отправлялись большие экспедиции, которые основывали новые города-колонии. Насколько это было распространено, можно судить по тому, что только один Милет, по свидетельству древних писателей, стал родоначальником восьмидесяти городов! И наше Черное море, которое греки сначала называли Авксинским, «негостеприимным», именно милетяне превратили своими поездками и поселениями в Эвксинское «гостеприимное»…