«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Заметную роль в жизни и карьере Леонида Борисовича сыграла его работа на германский электротехнический концерн «Сименс-Шуккерт». Вынужденный покинуть Россию, Красин устроился на работу в Берлине на завод компании. Поначалу ему платили крайне скромное жалованье — 250 марок в месяц, т. е. где-то 120 руб. Понятно, что на такие деньги достойно существовать его большой семье, особенно после развращающей привычки крупного менеджера частной компании жить на широкую ногу в России, оказалось крайне трудно. Дело дошло до того, что Леониду Борисовичу пришлось подрабатывать переводами научных и технических текстов с немецкого на русский. Это было крайне унизительно для его самолюбия. Но затем работа в передовой, нацеленной на технический прогресс компании его, как человека с богатой инженерной фантазией, захватила полностью. Она по-настоящему приносила Леониду Борисовичу удовольствие. К тому же, окунувшись в реальную жизнь политической социал-демократической эмиграции, осознав всю глубину грызни между различными группами, обусловленной в первую очередь борьбой за финансовые ресурсы, Красин разочаровался в революционной сущности большевиков и их методах борьбы с режимом, все больше склонявшихся в сторону парламентаризма. Это во многом и обусловило его отход от ленинского крыла партии. В итоге дело дошло до постановки сторонниками Ленина вопроса об исключения его из партии. Но все это уже не имело для Красина большого значения, особенно после смещения его в августе 1908 г. с поста главного казначея партии и обвинения в феврале 1909 г. в растрате, хотя он и протестовал против подобного решения. Работа в концерне полностью поглотила его. Тягостное впечатление произвела на Красина смерть тяжело болевшего туберкулезом и горячо им любимого младшего брата Александра, который покончил с собой в Москве 10 сентября 1909 г. Опасаясь ареста, Красин так и не смог с ним проститься, что удручающе на него подействовало. В итоге внутрипартийные дрязги, внушившие Красину отвращение к деятельности вчерашних соратников, плодотворно сказались на его положении в «Сименс-Шуккерт»[1847].

Для продвижения в иерархии компании Красин принял германское подданство, не отказываясь в то же время от русского. Быстро выдвинулся и уже к началу 1911 г. стал первым заместителем руководителя берлинского отделения компании. «Сименс-Шуккерт» предложила Красину пост коммерческого директора компании в Москве. Немцы в январе 1911 г. даже сделали официальный запрос в Департамент полиции, заверив российские власти, что Красин отошел от политической борьбы и вел себя в Берлине безупречно. Но с первого раза дозволения на возвращение в Россию не последовало. Красину пришлось уже самому обращаться в МВД с просьбой разрешить вернуться на родину, поскольку он выехал из империи вполне легально. После переписки и препирательств между Департаментом полиции и Охранным отделением Красину все же позволили вернуться, хотя негласно тут же взяли под полицейский надзор. Ссориться с такой известной фирмой, как «Сименс-Шуккерт», в условиях, когда быстро растущая промышленность страны крайне нуждалась в современных технических средствах, правительству явно не хотелось.

Примечательно, что до 1917 г., помимо Л. Б. Красина, на предприятиях «Сименса» работали многие видные большевики: С. А. Аллилуев, В. В. Воровский, Б. С. Стомоняков и некоторые другие[1848].

Красин оправдал ожидания Совета директоров немецкой компании: объемы продаж возросли настолько, что вскоре он занял должность генерального директора и перебрался из Москвы в столицу. Здесь он незамедлительно заимел квартиру, а вскоре приобрел и дом в курортном местечке Куоккала на территории Финляндии. Надо сказать, это место ему приглянулось давно, еще с осени 1905 г., когда здесь в арендованном за партийный счет особняке с комфортом разместился Ленин. А теперь его добрым соседом оказался Владимир Маяковский. Не пребывание ли в этих живописных краях навеяло великому пролетарскому поэту образ заката, который «в 140 солнц сиял»? Вполне может быть. Места-то там романтические. Недаром, вот, и выдающийся Илья Ефимович Репин ими настолько вдохновился, что, несмотря на все уговоры переехать в СССР, так и остался до конца своих дней в теперь уже заграничном поселке. И лично мне греет сердце, что даже коммунисты после возвращения населенного пункта в Россию переименовали его в Репино. А то ведь могло бы быть и Красино. Слава Богу, не случилось.

А пока жизнь в большом просторном доме в Куоккале протекала беззаботно. Здесь находилось место не только детям с многочисленными няньками и гувернантками, но и друзьям, приезжавшим погостить иногда на день-другой, а чаще на недельку. Да и родственники Красина — братья Герман и Борис, сестра Софья с удовольствием навещали то место. Мать Антонину Григорьевну[1849] Леонид Борисович поселил на соседней даче. Довольно часто здесь появлялся и бывший муж хозяйки дома Виктор Окс, с которым Красин, как человек широких взглядов, попросту сдружился[1850].