«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

А пока государственный механизм Британской империи прокручивался, прорабатывая многочисленные детали этой важной сделки, безжалостные жернова сражений каждый день перемалывали десятки, а то и сотни орудий, тысячи винтовок, бесчисленные составы боеприпасов. Молох войны требовал все больше и больше ресурсов. Согласно отчету военного министра, к началу войны списочная численность регулярных войск России составляла 1,2 млн чел. После мобилизации к концу 1914 г. армия должна была вырасти до 4,9 млн военнослужащих. Но незадолго до начала войны оружейные заводы свернули производство стрелкового оружия из-за отсутствия государственных заказов и, как результат, финансовых средств на содержание производственных мощностей и оказались не в состоянии изготавливать даже плановые 2 тыс. винтовок в день, хотя только для восполнения текущей убыли оружия требовалось не менее 8 тыс. единиц ежедневно. Уже в октябре 1914 г., т. е. через два месяца после начала боевых действий, дефицит винтовок в армии составил 870 тыс. штук. При этом убыль в ходе боев составляла не менее 200 тыс. стволов в месяц! В результате на три года войны русской армии потребовалось 17,7 млн винтовок[252].

Ситуация была критическая. В Петрограде крайне нуждались в средствах и поэтому решили обраться к проверенному партнеру — банку Берингов — за кредитом, который позволил бы продержаться до момента прибытия золота в Англию. В октябре 1914 г. Беринги предоставили российскому правительству «аванс на чрезвычайные нужды» в 2 млн ф. ст. Причем без какого-либо покрытия. «Вы очень обяжете меня, — писал старший партнер этой компании лорд Ревелсток в частном письме к российскому послу в Лондоне графу Бенкендорфу, — если используете ближайшую оказию, чтобы заверить Министерство финансов в нашей готовности полностью предоставить свои возможности в распоряжение правительства России»[253].

Уже 6/19 октября 1914 г. на Кромвель-роуд, 192 Рутковский дрожащими руками взял из рук шифровальщика секретную телеграмму, направленную из Архангельска Тимковским, которой подтверждалось, что «золото в равном количестве погружено на борт кораблей „Дрейк“ и „Мантуа“. Общая стоимость перевозимого золота составляет 7 995 723[254] фунтов стерлингов». И главное, содержалась самая важная на тот момент фраза: «Ожидается, что корабли отплывут в Англию завтра, 20 октября»[255]. Примечательно, что эту информацию Рутковский направил в Банк Англии не напрямую, а через лорда Ревелстока. Главное, угодить кормильцу.

^{Письмо М.-И. В. Рутковского лорду Ревелстоку, банк Берингов, о согласии с условиями страхования партии золота. Октябрь 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]}

Итак, в октябре 1914 г., «всего только через девять недель после начала войны», как особо подчеркивает британский журналист, банкир и историк Уильям Кларк[256], английский броненосный крейсер «Дрейк» и вспомогательный крейсер «Мантуа»[257] под флагом командира 3-й эскадры крейсеров контр-адмирала У. Л. Гранта[258] прибыли в точку на удалении 28 миль от Архангельска. «Затем в полной ночной темноте к ним подошли из Архангельска тяжелогруженные российские лихтера и баржи с золотыми слитками стоимостью около 8 млн ф. ст. (300 млн ф. ст. в современных ценах) и перевалили их на английские корабли»[259]. Так таинственно-романтически описывает эту ситуацию британский автор. На самом деле английские корабли находились в порту Архангельска уже довольно давно. Правда только в том, что «Мантуа» в ночное время принял на борт ящики с золотом на сумму 8 млн ф. ст.

^{Телеграмма министра финансов П. Л. Барка в Банк Англии об операциях с русским золотом и полномочиях чиновника Министерства финансов М.-И. В. Рутковского. 29 октября 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]}

Столь ценный груз впервые перевозился через Архангельск, ибо с началом войны подобным маршрутом шли главным образом поставки английского угля для русского флота. К октябрю 1914 г. сюда прибыло более 120 судов-угольщиков, которые доставили 22 млн пудов угля. Это топливо было крайне необходимо ведущему боевые действия Балтийскому флоту[260].